Фильм австрийки Мари Кройцер об императрице Елизавете Баварской, Сисси,— восхитительно вольная драма о сорокалетней женщине, которую все достало.
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Императрица Австрии Елизавета Баварская умело падает в обмороки на официальных приемах, курит сигареты одну за одной, флиртует с конюхом, истязает себя гимнастикой, проверяет, сколько секунд сможет провести под водой, наводит ужас на фрейлин, требуя все сильнее затягивать ей корсаж, чтобы ее знаменитая талия — 45 см — выглядела как у юной девушки. Она сумасбродна — может отправиться в одежде горничной следить за предполагаемой любовницей своего мужа-императора, а может посреди ночи разбудить дочку и устроить дикую ночную прогулку на лошадях. Может лечь в постель к безногому солдату во время визита в госпиталь — просто покурить вместе. Может спросить у пациента психушки, который уже не способен ничего понять: «Вы меня помните? В сентябре вы говорили, что я красивая». Она хочет оставаться красивой, хочет, чтобы ее хотели. Но ей только что, в сочельник 1877 года, исполнилось 40 лет. Это старость. Более того, в Австрии конца ХIХ века это средняя продолжительность жизни женщин. Елизавета флиртует со смертью, безуспешно пытается соблазнить мужа, не находит себе места в пустом гулком дворце, который слишком мал для нее. Она бросается в путешествия, ей тесно, тесно с самой собой, тесно в этом времени, в этой роли, в этом теле, в этом мире.
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
В этой Елизавете нет ничего общего с официальными портретами императрицы, с пластиковой Роми Шнайдер из трилогии Эрнста Маришки «Сисси», с штампованной Елизаветой с чашек и магнитиков из венских сувенирных лавок. Но, как ни удивительно, в ней нет и ничего общего с принцессой Дианой из мелодраматической «Спенсер» Пабло Ларраина, британской королевой Елизаветой из сериала «Корона» или бунтарско-леденцовой Марией-Антуанеттой из фильма Софии Копполы. Драма австрийки Мари Кройцер «Корсаж» рассказывает не о том, что императрицы тоже люди, не о том, что женщины умеют делать историю, не о том, что сорокалетним дамам в XIX веке было невесело, не о борьбе со старостью и уж совсем не о том, что полтора века назад при дворе были красивые платьица.
Для Кройцер («Безотцовщина», «Земля под моими ногами») императрица — просто женщина, скованная собственной ролью. Дети ее стесняются, дочь все время говорит: «Но, мама, так не подобает», сын тоже делает замечания. Муж интересуется молоденькими. Милый друг, как она сразу же заявляет, «напоминает ее обои». Самая близкая фрейлина хочет замуж. Лучшего коня пришлось пристрелить. В психушке много меланхоличек, госпитали полны раненых. Подданные хотят видеть ее красивой и безмолвной. «Твоя задача — олицетворять судьбу империи»,— напоминает ей муж; что ж, императрица пускается во все тяжкие, потому что империя обречена.
Это дикий, мрачный экскурс в несуществующую историю, год из жизни императрицы Австрии, которая уверена, что в 40 лет человек рассеивается, мрачнеет словно туча. Темная цветовая гамма: фиолетовое, темно-синее, зеленоватое, коричневое, серое, черное. Цвет распада. Мари Кройцер выверяет каждый кадр, отнимает у императорского двора помпезность, срывает — иногда буквально — с их величеств бакенбарды и пышные платья, ураганом сдирает с Австрии историю. Она специально просила декораторов убрать из кадра как можно больше мебели, а костюмеров — делать платья как можно проще: «Чтобы все выглядело так, как будто самые дорогие предметы мебели были проданы за долги».
Мир начинает сбоить, как только императрице исполняется сорок. К ней приходит скромный изобретатель Луи Лепренс, хочет запечатлеть ее в движении, он как раз придумал специальную камеру. Нет, звук пока воспроизвести невозможно. Да, вы можете говорить что хотите.
Она и говорит. И делает что хочет. Мари Кройцер и актриса Вики Крипс (живущая в кадре вольно и яростно) дают Елизавете восхитительную свободу: не только свободу меняться местами со своей фрейлиной, не только свободу показывать средний палец всем собравшимся за торжественным обедом, но и свободу смеяться не вовремя, позволять себе спорить с императором, быть тем, кем настоящая императрица никогда бы не позволила себе стать. Настоящая Елизавета с возрастом начала носить густую вуаль, делала маски из сырой телятины, запрещала себя фотографировать, до последнего дня обожала свои длинные волосы и считала, сколько их выпало каждый день, умерла от руки убийцы в 60 лет.
В «Корсаже» все иначе. Сначала хочется все перепроверить: в каком году был изобретен френч-пресс? Когда Луи Лепренс в действительности представил публике свою хронофотографическую камеру? Когда начали лечить психозы прохладными ваннами? Когда появился героин? Когда Крис Кристофферсон придумал свою балладу «Help me make it through the night», неужели в 1878 году? Реальность фильма — угрюмая, мрачная, убедительно потертая реальность XIX века — чем дальше, тем больше истончается, и, когда императрица, идеально держа спину, проходит мимо пластикового ведра со шваброй, становится понятно, что монархия действительно близится к концу.
В романе австрийца Кристофа Рансмайра «Последний мир» Публий Овидий Назон по знаку божественного императора Августа выходит на стадион, чтобы произнести речь, и встает перед букетом тускло поблескивающих микрофонов. В «Марии-Антуанетте» Софии Копполы, с которой фильм Кройцер сравнивали еще на стадии финансирования, у молодой императрицы есть сиреневые «конверсы» и много модной музыки. В «Лавре» Евгения Водолазкина в лесу XV века валяются пластиковые бутылки. Но у Мари Кройцер анахронизмы работают гораздо тоньше: она формально остается в жанре байопика, но расшатывает его основы, держит зрителя в напряжении, не позволяет ему забыть, что где-то на периферии взгляда может происходить нечто, полностью меняющее всю историю.
Кройцер убирает из истории императрицы сначала историческую достоверность, потом и саму императрицу, оставляет лишь сорокалетнюю женщину, которая показывает монархии, старости, смерти, истории средний палец. Вики Крипс («Призрачная нить», «Остров Бергмана») здесь показывает высочайший класс игры (приз за лучшую роль в конкурсе «Особого взгляда» Канна-2022). Она сама предложила Кройцер сделать фильм о Елизавете — получилась драма не об императрице, а о неуспокоенности, о не-смирении, о том, что у каждого своя роль и высшее счастье — ее не играть.
В прокате с 20 октября
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram