выставка искусство
В Музее Ван Гога в Амстердаме открылась первая в Нидерландах ретроспектива Эгона Шиле. Великий австриец представлен более чем 100 работами — преимущественно рисунками, акварелями и гуашами из собрания венского музея Альбертина. Сопровождением выставки являются перформансы Марины Абрамович и данс-группы Кристины де Шатель. О первом для музея и Эгона Шиле опыте такого сотрудничества рассказывает КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
Эгон Шиле — священная корова венского искусства. В этом городе, переполненном первоклассными шедеврами европейского искусства, каждый уважающий себя музей считает своим долгом иметь и выставлять своего Шиле. Туристы готовы часами изучать тематически довольно однообразное наследие художника, отрываясь, пожалуй, только ради столь же священного в Вене Густава Климта. Образы Шиле на венских календарях, постерах, записных книжках, сумках равняют его с самыми востребованными масскультурой художниками — прежде всего с Винсентом Ван Гогом. Подобная параллель очевидна для Музея Ван Гога, делающего свой бизнес на тотальной популярности своего главного героя, и музей готов с таким сравнением поиграть.
История Эгона Шиле Музеем Ван Гога рассказана точно, емко, красочно, но как бы полушепотом. Криком, надрывом, полноголосием были бы его картины, но как раз их на выставке почти нет. Графика же, в основном повторяющая все основные сюжеты, темы, настроения и образы живописи художника, дает ощущение подлинности, но не настаивает на своем превосходстве над всем окружающим. Окружающим же выставку массивом остается все тот же Ван Гог, присутствующий и на самой выставке прямыми отсылками к своим произведениям. Так, например, на "Комнату в Неуленбахе" Эгона Шиле повлияла вангоговская "Комната" 1888 года, которую венский художник видел в 1909 году. А австрийские "Подсолнухи" своим подчеркнутым орнаментализмом явно отсылают к Густаву Климту, а цветом — прямиком к Ван Гогу. Подобная позиция куратора амстердамской выставки Эдвина Беккера делает новую выставку лояльной к контексту музея и в то же время вводит в контекст времени. Времени, в котором художники не совсем одного поколения, но одной артистической закваски — Винсент Ван Гог и Эгон Шиле — жили и творили свои собственные художественные миры, ставшие для последующих поколений символами высокого искусства и модными трейд-марками одновременно.
История модернизма подсказывает нам еще одно сопоставление: оба художника — плоть от плоти устойчивого модернистского мифа о том, что настоящий художник должен быть беден, гоним, несчастен и не совсем вменяем. Нищета, тюрьма, болезни, ранняя смерть — все это увеличивает "стоимость" индивидуального мифа художника в подобной системе ценностей. Ван Гог и Шиле здесь идеальные герои. Сын умершего от сифилиса железнодорожника, пятый ребенок в семье с шестью детьми, странный и нервный мальчик-вундеркинд, Эгон Шиле прожил всего 28 лет, на которые пришлось обеспеченное детство и нищая молодость, страстное увлечение Густавом Климтом и признание кумиром "чрезмерного" таланта младшего товарища, манерный сецессион и надрывный экспрессионизм, 24 дня в тюрьме с обвинением в непристойности и начало славы, слишком долгая война и слишком быстрая смерть от испанки. С таким бэкграундом вход в пантеон XX века Шиле обеспечен.
Но все это было бы просто историей искусства, если бы в работах Шиле не было так много самого искусства. Это знают все, кто когда-либо видел его вещи воочию. Никакие репродукции не передают нерв и силу этого разобранного на иллюстрации и цитаты, но действительно очень мощного художника. Живопись здесь, конечно, козырная карта. В ней (будь то портреты, пейзажи, натюрморты, ню) видно то, что делает художника художником,— глаз. Графика Шиле не слабее, но мягче: в ней главенствует линия и куда настойчивее вылезает сюжет.
Сюжеты Эгона Шиле — то, что читается прежде всего. Обнаженная натура, соитие, мастурбация, женщины, мужчины, дети, секс и смерть, грусть и отчаяние — вот ключевые слова тематического словаря Шиле. Так, по крайней мере, его часто читают. Так его читают и перформансисты, приглашенные Музеем Ван Гога для представлений во время работы выставки. Этот альянс "классического" изобразительного искусства и перформанса вполне закономерен. Телесность искусства Эгона Шиле не требует комментариев — она очевидна. Телесность искусства классика перформанса Марины Абрамович, превратившей свое тело в инструмент художника, очевидна тоже. Танец, который способно инициировать в танцовщиках именитой данс-группы Кристины де Шатель искусство Шиле, того же происхождения. Речь ведь идет о чувстве, рождающемся от тела и превращающем тело в свое отражение.
Для пластических искусств — это азбука. Для изобразительных — один из возможных путей. В случае с блистательной живописью Шиле телесность совсем не то, о чем стоит говорить прежде всего. Линеарная и куда более чувственная графика дает к этому больше оснований. Подобный опыт для музея — первый, и вряд ли стоит его повторять слишком часто. Но на этот же раз все сошлось как никогда, и первый голландский взгляд на Эгона Шиле оказался еще и очень оригинальным взглядом.
Выставка открыта до 19 июня. Расписание перформансов можно узнать на сайте музея www.vangoghmuseum.nl.