В Школе практической онкологии имени Андрея Павленко в прошедшую субботу, 24 сентября, был первый выпуск. Дипломы получили молодые хирурги, поступившие весной 2020 года, вскоре после смерти Павленко. Все это время они учились и оперировали под руководством лучших специалистов. За десять лет школа хочет выпустить 100 онкохирургов разной специализации. А их сейчас в России около 4 тыс.— кажется, сотня погоды не сделает. Но дело не в арифметике.
Андрей Павленко — выдающийся онколог и онкохирург, один из самых известных за пределами профессионального круга врачей. Весной 2018 года у него был диагностирован рак желудка третьей стадии — болезнь, которой он фактически все годы занимался. У Павленко, которому было всего 39, хватило мужества и решимости превратить собственную трагедию в просветительский проект. В видеоблоге, многочисленных колонках он рассказывал о ходе болезни и лечения. Была операция, ремиссия, рак продолжал наступать. Павленко скончался в начале 2020 года — его вдова опубликовала заранее записанное обращение: «Уважаемые друзья! Если вы смотрите это видео, значит, я уже умер…»
Павленко мечтал изменить систему образования врачей-онкологов. И, уже будучи тяжело больным, создал Школу практической онкологии. Увлек коллег, которые позже стали преподавателями, нашел спонсоров. Первый набор в школу прошел через несколько месяцев после его смерти.
В субботу в пространстве Noodome в Романовом переулке в Москве собрались все причастные к созданию и работе школы, друзья Павленко. Выпускались онкохирурги-колопроктологи — до конца дошли четверо из семерых поступивших. Меня поражает в молодых врачах сочетание внутренней легкости с абсолютной преданностью профессии. Вот они шутят, рассказывают забавные истории про учебу. Но стоит двоим таким собраться вместе, и разговор уходит в профессиональные сферы. Обсуждать перемещение хирурга по ободочной кишке для них увлекательнее, чем поездку по экзотической стране.
В школу поступают после ординатуры. Конкурс, говорит директор школы Надежда Кузнецова, 12–14 человек на место. База школы — десяток больниц в Москве, Петербурге, Уфе, Тюмени. А основное занятие студентов — работа в этих больницах. С полной нагрузкой, по 12–14 часов в день. Плюс занятия — вечером в будние дни в зуме и по выходным в офлайне, стажировки в других городах.
Главный смысл такого напряжения всех сил — в практике. За два года студентам гарантировано участие в 150 операциях и самостоятельное проведение минимум 40. Это очень много и очень важно. Школа локально решает тяжелую проблему всей хирургии. После ординатуры молодой хирург утыкается в стену: трудно найти работу, где можно много оперировать, менторов, готовых тратить на тебя силы. Нет возможности получать знания из смежных областей. Без школы все это будет при очень большом везении. И не за два года, а лет за восемь—десять.
Выпускников немного, каждый стоит школе, с учетом ежемесячнойстипендии 3–5 млн руб. в год. В чем смысл дорогого локального проекта? В каждой конкретной специализации, говорят онкохирурги, не больше двух десятков профессионалов топ-класса. Так что сотня — это на самом деле много. Еще важнее, что влияние такого специалиста очень широко, говорит хирург из НМИЦ имени В. А. Алмазова, преподаватель школы и друг Павленко Александр Неймарк. Врач выступает на конференциях, делится опытом, ведет научную работу. А позже, став завотделениями и главными врачами, выпускники понесут свои знания и навыки множеству коллег. Важно начать.
весь сюжет
rusfond.ru/issues/988