Начавшийся вечером 18 августа путч к утру 21 августа превратился в бездарную пародию на государственный переворот. Путчисты лишний раз подтвердили "первую заповедь изменника": заговор удается в первые три часа -или не удается вовсе.
Апоплексическая табакерка В своем первом воззвании путчисты не скрывали своей приверженности идеалам великой Империи — это, похоже, их и погубило. Создается впечатление, что заклинания о "единстве Отечества" были не простой демагогией (безусловно, необходимой при всяком путче), но и отражали искреннюю веру заговорщиков в то, что единая Империя существует в реальности, а не только в их горячечном воображении. Поэтому они действовали по стандартному рецепту дворцовых переворотов: Императору наносится удар табакеркой по черепу, народу с великой скорбью сообщается о постигшем Государя апоплексическом ударе, после чего авторы апоплексического удара делят добычу. Победителей не судят именно потому, что судить некому: мертвые не кусаются, а подданные, проснувшись поутру, узнают, что историческая справедливость вновь восторжествовала.
Свойственный ХХ веку расцвет гуманизма ненамного изменил классический образец: жертвам переворота иногда предоставляется возможность выехать на отдых за границу (латиноамериканский вариант) или на дачу (вариант Хрущева, Маленкова или Молотова).
Видимо, именно вера в действенность классических образцов привела путчистов к грубой ошибке: успешно изолировав Горбачева в его крымском имении и передав по захваченным каналам Гостелерадио набор сообщений и воззваний, они безотлагательно почили на лаврах. Российская верхушка, для ликвидации которой еще утром 19-го было достаточно взвода солдат, осталась нетронутой, Дом правительства РСФСР — незахваченным, и Ельцин получил бесценную временную фору.
Похоже, заговорщики, не умеющие мыслить иначе, кроме как в рамках централистских категорий, искренно полагали, что устранение Горбачева решает все проблемы. Однако такой простой и удобный способ оказывается эффективным лишь в настоящей Империи. В таком государственном образовании, как нынешний Союз ССР, важным фактором политики является то, что Робеспьер именовал "гидрой федерализма": децентрализованность государства приводит к тому, что вместо срубленной головы отрастает новая. И вместо снесенной головы Михаила Сергеевича очам путчистов представилась еще более для них неприятная голова Бориса Николаевича: "раскольник" Ельцин почему-то получил возможность беспрепятственно добраться до Белого дома, погасить панику в рядах сторонников и приступить к организации Сопротивления.
Бардак как лучшее средство защиты Конституции Давно уже отмечалось, что лучше всего Ельцин действует именно в экстремальной ситуации. Так получилось и на этот раз: с 11.00 19 августа Ельцин начал действовать по принципу "как подкову кует за указом указ: кому в лоб, кому в нос, кому в пах, кому в глаз". Суть множества указов сводилась к следующему: — члены Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) являются особо опасными государственными преступниками (российские юристы квалифицировали деятельность ГКЧП по расстрельной ст. 64 УК РСФСР "Измена родине"); — исполнение приказов ГКЧП должностными лицами России также будет квалифицироваться как государственное преступление; — в отсутствие законного президента СССР Ельцин берет на себя его конституционные обязанности по подавлению измены.
Естественно, что далеко не все должностные лица немедля стали исполнять приказы Ельцина — в основном они предпочитали не исполнять вообще никаких указаний, и на российских просторах воцарился чрезвычайный бардак. Всякий действовал по принципу "кто в лес, кто по дрова". Так, часть Таманской дивизии перешла на сторону России, часть — на сторону ГКЧП, а самая большая часть перешла на свою собственную сторону и предпочла выжидать.
Но именно это и надо было Ельцину. К тому, что его собственные указы не исполняются, ему не привыкать, и тут ни для кого не было ничего нового. Но если в результате путча, самый смысл которого в том, чтобы "железной рукой навести порядок", образуется не железный порядок, а несусветный хаос, то начинание изменников теряет в глазах общественности всякую привлекательность.
Широкая публика приходит к выводу, что бардак без танков безусловно предпочтительнее бардака с танками. На языке права это означает, что идеи конституционного строя вновь оказываются привлекательными для народа.
Маска, кто вы?
Нерешительность ГКЧП позволяет заключить, что движущей силой переворота поначалу были должностные лица, прежде всего, по-видимому, Бакланов и Крючков, да, может быть, Пуго (Язов — это уже второй эшелон; не будь Горбачев блокирован, он не решился бы впутывать армию в конфликт с русским населением, говорят знающие его люди), но никак не возглавляемые ими властные союзные структуры. Только этим можно объяснить непростительную для марксистов-ленинцев медлительность, отсутствие жестких репрессий и беспрестанные попытки опереться на советское право.
К ночи с 20 на 21 августа стало ясно, что члены ГКЧП озабочены в основном тем, как бы избежать уголовных санкций, предусмотренных ст. 64 УК РСФСР: Янаев "жался и кряхтел", Язов то ли подал в отставку, то ли позволил распространить об этом слухи, прочие молчали. Они все вдруг оказались доступны для контактов: Геннадий Бурбулис несколько раз за ночь им звонил.
Было уже непонятно, кто отдает приказы о передвижениях войск.
А последний этап — бегство ГКЧПистов — не только превратил их самих в своего рода "штрафбат", но и резко изменил положение фигур, не взятых в долю: заместителя Пуго Бориса Громова, начальника Генштаба Михаила Моисеева, в какой-то степени даже Анатолия Лукьянова (несмотря на намерение российского руководства заняться тщательным расследованием его роли в путче). Их роднит и то, что они "вернулись из отпуска и ничего не знали", и то, что в нынешней ситуации они оказываются "не запятнавшими себя персонами": в процессе возвращения к нормальной жизни им вполне достаточно будет сделать заявления о том, что ОНИ подобного никогда не допустят, — и занять столь счастливо освободившиеся вакансии.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ, ЛЕОНИД Ъ-СКОПЦОВ