архитектура некролог
В своем токийском доме от сердечного приступа скончался величайший архитектор ХХ века Кензо Танге. Создатель современной архитектуры Японии, строитель зданий, вошедших в историю, учитель многих нынешних знаменитостей не дожил до 92 лет. Погребальная служба пройдет в пятницу в церкви Святой Марии, которую он построил сорок лет назад.
В мае 1994 года восьмидесятилетний, старый, как мудрая черепаха, Кендзо Танге приезжал в Москву. Его приглашали, чтобы обсудить намечавшийся проект реконструкции Большого театра, тот самый, вокруг которого кипят сейчас такие страсти. Японцу торжественно вручили почетный диплом академика Российской академии архитектуры и лицензию на право строительства в Москве. Как мы теперь знаем, Кензо Танге не воспользовался открывшимися ему блестящими перспективами.
Да и зачем? И так трудно было найти иностранного архитектора, более влиятельного и более цитируемого в России. Не сосчитать вольные переложения его знаменитого Культурного центра в Нитинане, которые под названием сельских клубов или дворцов культуры получали вторую жизнь в России. Его Олимпийский спортивный комплекс в Токио стал образцом для олимпийских арен Москвы 80-го года. А Yamanishi Broadcasting and Press Center в Кофу радостно приспособили для пресс-центра на Зубовском бульваре.
Между тем Кензо Танге не так интересовался формой, как идеей. В 1960 году он предложил ошеломивший мир проект "Большого Токио". Архитекторы вынесли жизнь мегаполиса в Токийский залив на огромный обитаемый мост из сплетенных автострад, над которыми гроздьями висели дома. Это был последний реальный фантастический город ХХ века, равно вдохновленный японским экономическим чудом и идеями Ле Корбюзье. И хотя никому ни на миг не приходило в голову, что этот проект удастся реализовать, японская архитектурная школа стала первенствовать и в градостроительстве.
Кензо Танге начал строить после войны в стране, где разом менялось все — от политики до обычаев, от жилища до одежды. Его Центр мира в Хиросиме с памятником жертвам атомной бомбардировки сделал Танге знаменитым. После этого он был буквально завален муниципальными заказами и хотя бы раз в два года открывал новую постройку. Их список фантастически плотен: 1953-1954 — ратуша в Симидзу, 1955-1958 — префектура Кагава в Такамацу, 1956-1958 — центр искусств Согэцу в Токио, 1957-1960 — здание рекламного агентства "Дэнцу". Каждая постройка воспринималась буквально как откровение и повторялась во всех влиятельных архитектурных изданиях. Танге постепенно изобретал новую пластику бетона, превращая здание из машины в скульптуру.
"Зачем опять обсуждать то, что я уже построил? — отвечал он осаждавшим его журналистам.— Мне еще столько предстоит сделать. Каждый новый проект для меня — шаг из прошлого в вечно меняющееся будущее". В конце 60-х он писал о чайных церемониях, о традициях, о монастырях, о символике кровли — на фоне чудовищной скуки вырождающейся современной архитектуры это выглядело почти философией. К тому же это соответствовало образу мастера архитектуры XX века, умеющего не только строить, но и рассуждать. В этом Танге — очевидный наследник Ле Корбюзье, которого он знал через своего учителя Кунио Маэкаву. Под влиянием Ле Корбюзье он, по собственному признанию, выбрал не только карьеру архитектора, но и педагогику, воспитывая тогдашних архитектурных мальчишек, нынешних сэнсеев Арату Исодзаки, Кисе Курокаву, Тадао Андо.
Он был принципиальным сторонником японских архитектурных традиций. При этом одним из первых сумел отказаться от прямоугольной клетки японского дома, такой естественной, понятной, связанной с укладом жизни, с пропорциями татами, с конструктивной системой деревянных балок. Вместо того чтобы развивать эту природную функциональность, он привил национальной архитектуре богатство, мягкость и мощь железобетонной пластики. Считается, что именно он смог связать восточную архитектуру с ритмом и образом современной западной жизни, не только создав своеобразие японской школы современной архитектуры, но и сделав европейцев и американцев своими подражателями. Притцкеровская премия 1987 года выглядела запоздавшей констатацией этого факта. Несомненно, Танге — один из творцов японского экономического чуда или, по крайней мере, создатель его архитектурного образа.
Единственный проект, от которого он отказался наотрез,— интерьер его собственного дома в Токио. "Не стану я этим заниматься,— сказал притцкеровский лауреат.— Боюсь, жене и детям не понравится".