Деньги в лучшей форме

Геополитический контекст вынуждает государства искать альтернативные средства транснациональных платежей. В России этот вопрос стоит наиболее остро ввиду беспрецедентных санкций, и правительство открыто говорит о поиске решений в области цифровых активов. Но какова роль Банка России в этом процессе? Специально для “Ъ” информационный портал Zaim.com изучает ситуацию с цифровыми валютами центробанков на глобальном уровне и их возможностями для международных расчетов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Все хотят кусок «цифрового пирога»

За последние пару лет интерес к возможностям блокчейна и криптовалют со стороны традиционных финансовых институтов и правительств вырос чрезвычайно. Правительства и регуляторы перешли от теории к практике и стали изучать возможности цифровых валют центральных банков (ЦВЦБ, или CBDC), кто-то даже стал называть их «третьей формой денег».

Впрочем, этот тренд не первый прецедент в истории. Эксперименты по цифровизации национальных валют ставились еще в 1990-х годах в Финляндии и в 2000-х в Чехии, но не имели видимого успеха. Технологический прорыв и взрывной рост популярности криптовалют обеспечили вторую волну интереса к ЦВЦБ. Дополнительный импульс придала пандемия коронавируса, которая привлекла еще больше внимания к другим аспектам цифровизации и перехода на безналичные расчеты. Обострение геополитических конфликтов по всему миру и следующие за ними санкционные меры — еще одна причина для внедрения альтернативных валютных систем.

Банк международных расчетов (БМР) впервые попробовал дать описание «цифровой валюты центрального банка» в августовском отчете 2020 года, назвав ее заметно отличающейся от традиционных систем баланса финансовых активов. В другом отчете БМР говорилось, что интерес к феномену ЦВЦБ проявляют 86% центральных банков мира, но лишь 14% были готовы к запуску тестов. В начале сентября Международный валютный фонд опубликовал отчет, в котором говорится, что работу над тестированием ЦВЦБ ведут около 100 национальных центробанков. Согласно исследовательскому центру CBDCTracker, полноценно запущенными и функционирующими можно считать две цифровые валюты — Ямайки и Багамских Островов. Аналитический центр Атлантического совета добавляет в этот список Восточнокарибский ЦБ и Нигерию. О полноценном запуске некоторых проектов было объявлено в текущем году, однако он задерживается — продолжается доработка и тестирование проектов.

Стоит также отметить, что некоторые юрисдикции, например Франция или Австралия, участвуют в нескольких проектах ЦВЦБ, которые развивают инфраструктуру ЦВЦБ за пределами государства, то есть делают возможными трансграничные трансакции.

Например, пилотный проект трансграничных платежей Dunbar разрабатывается коалицией Южной Африки, Сингапура, Малайзии и Австралии под эгидой БМР и уже тестируется участниками. Ключевая его цель — сделать международные трансакции более быстрыми и простыми и исключить из процесса переводов посредника — банки-корреспонденты. Франция помимо разработки модели цифрового евро также активно участвует в тестах цифровых валют для трансграничных переводов параллельно с Сингапуром и Тунисом.

До недавнего времени ни Dunbar, ни инновационные проекты Банка Франции не привлекали большого внимания со стороны традиционных фининститутов и криптоиндустрии. Однако иранский прецедент трансграничных расчетов теоретически должен изменить ситуацию в ближайшее время.

Санкции как двигатель прогресса

Новые пути финансовых потоков Иран искал со времени введения в его отношении наиболее жестких санкций в 2018 году. Отключение от SWIFT стало отправной точкой: ЦБ страны стал изучать цифровые активы как альтернативу для проведения трансакций за рубеж, при этом государство рассматривало все возможные варианты. Легализация майнинга популярных криптовалют стала одним из решений, но позже Иран столкнулся с энергетическим кризисом, из-за чего майнинговые программы пришлось свернуть, а хождение криптовалют внутри страны начать жестко регулировать. Новым решением стала разработка и тестирование цифрового риала. В январе текущего года ЦБ и Министерство торговли анонсировали торговую систему для использования цифровых активов, а в августе был назначен пилотный запуск ЦВЦБ в одном из регионов страны. С высокой долей вероятности именно цифровой реал стал основой для трансграничных расчетов.

В России в условиях беспрецедентных санкций прежнее жесткое и категоричное отношение Банка России к криптовалютам сменилось на «возможное решение для международных платежей». ЦБ видит в криптовалютах не только угрозу финансовой стабильности, но и конкурентов цифровому рублю. Проект ЦВЦБ, ранее далеко не приоритетный, за последние полгода вышел на передний план, в апреле к тестированию инструмента присоединились 12 банков. ЦВЦБ в кулуарах снова стали называть «третьей формой денег», но пока что открытым остается вопрос: для чего именно создается цифровой рубль?

ЦВЦБ для России — больше, чем национальная валюта?

Представители финансовых институтов во всем мире не особенно рады новой концепции, а некоторые даже видят в ней угрозу. Как утверждает Виктор Достов, председатель Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов, любой центробанк с помощью ЦВЦБ может стать единоличным менеджером платежных, а то и кредитно-депозитарных операций, и коммерческие банки как посредники могут оказаться практически ненужными. Впрочем, причин для паники в финансовой среде пока нет: даже в жестко регулируемой системе Китая ЦВЦБ решено внедрять с сохранением двухуровневой банковской системы. Мягкую позицию предпочитает и Банк Франции: глава департамента инноваций Николя де Лабарр в сентябре заявил, что обязательно должен быть найден баланс между центробанками и коммерческими структурами.

Виктор Достов считает, что концептуально ЦВЦБ не вызовет радикальных изменений в финансовых структурах государств: «Цифровые валюты центробанков будут развиваться, но по некой кривой типа Гартнера. Есть ощущение, что первоначальный энтузиазм центробанков и правительств несколько спал».

Профессор программы SKOLKOVO Executive MBA Олег Шибанов придерживается аналогичного мнения: «ЦВЦБ является очередной формой национальной валюты. Особого или выделенного статуса у этого формата рубля может не быть. Да, для трансграничных платежей он может оказаться чуть удобнее, чем электронный и тем более наличный рубль, но он не создает новой реальности, способной заменить стандарт платежей, который мы использовали в прошлом».

Вполне вероятно, что Россия пойдет по иранскому пути. Президент подписал в июле закон о запрете оплаты товаров и услуг «денежными суррогатами», к которым относятся и ЦФА, и УЦП, и, следовательно, криптовалюты. Готовящийся законопроект о криптовалютах будет жестко регулировать их оборот в правовом поле страны, но возможность их использования для международных расчетов, похоже, пока является предметом жарких дебатов. Директор департамента финансовой стабильности Минфина Иван Чебесков отмечает, что законопроект Министерства финансов может признавать криптовалюту имуществом, следовательно, операции с ней станут бартерными. Однако очевидно и то, что ЦБ и дальше будет отстаивать важность своей цифровой валюты для этих целей.

Как сообщают председатель комитета Государственной думы по финансовому рынку Анатолий Аксаков и первый зампред Банка России Ольга Скоробогатова, «дорожная карта» проекта цифрового рубля предусматривает его пилотное тестирование в 2023 году, которое должно привести к полному внедрению ЦВЦБ в финансовый ландшафт к 2024 году. Пока не ясно, означает ли это полный запрет криптовалют в России к тому времени, но господин Аксаков считает, что технологическую основу криптовалют нужно изучать и внедрять в регулируемые инструменты, и полный запрет способен этому процессу навредить.

В то же время разработки и сотрудничество в области ЦВЦБ могут привести Россию и дружественные страны к созданию нового внешнего контура для трансграничных расчетов, как ранее упомянутый Dunbar. Финтехэксперт и автор бестселлера «Cashless» Ричард Туррин называет комплексные ЦВЦБ возможным решением для глобальной дедолларизации: торговые войны США вынуждают Китай осторожно сближаться с Россией и искать возможности для создания альтернативной финансовой системы с учетом наличествующих сегодня препятствий. Если такая система будет запущена, многие страны, включая представителей БРИКС и ЕАЭС, выразят желание присоединиться. Похоже, что ЦВЦБ имеет все шансы стать не просто «третьей формой денег», но где-то и выйти на первый план.

Денис Гончаренко