вокал барокко
Ансамбль Moscow baroque представил в Камерном зале Дома музыки исполнение комического интермеццо Георга Филиппа Телемана "Пимпиноне". СЕРГЕЯ Ъ-ХОДНЕВА исполнение очаровательной телемановской безделицы скорее расстроило, чем развеселило.
Конечно, публика у "Пимпиноне" теперь не та, что раньше. Лет 250-280 назад послушать оперу было занятием совсем не для занятых и спешащих. Начинали, конечно, не в наши 19.00, а поближе к ночи. Сами оперы, величественные и классицистически размеренные музыкальные драмы в трех актах, редко продолжались менее трех-четырех часов. Этими часами пребывание в театре, однако, не исчерпывалось, потому что между действиями (а иногда и после финала) публике, как правило, предлагали своего рода бонусом еще и дополнительные зрелища. Торопиться присутствующим было заведомо некуда, а правила поведения в зрительном зале чаще всего были подчеркнуто нестеснительны, это был скорее большущий великосветский салон, нежели храм культуры. Соскучились сидеть и смотреть на сцену — нанесите визит в ложу к знакомым, поешьте шербету, выйдите в фойе пофланировать или поиграть в фараон. И так где-то до четырех утра.
Зрелищами-дивертисментами между актами иногда были балеты. Но как раз в первой четверти XVIII столетия опять же с итальянской подачи в моду вошли коротенькие комические музыкальные спектакли — интермеццо: эдакая простоватая отдушина посреди высокопарных полотнищ "больших" опер. "Пимпиноне" Телемана и было таким интермеццо, предназначенным для антрактов не то в его же опере "Терпеливый Сократ", не то в гамбургской версии генделевского "Тамерлана". И надо сказать, что это одно из немногих интермеццо, которые и сейчас более или менее известны, известнее разве что "Служанка-госпожа" Перголези, написанная с той же целью и почти в то же время.
Ожидалось нечто чрезвычайно заманчивое — барочное вокальное произведение крупной формы в полном виде и притом в исполнении музыкантов-аутентистов. А двое исполнителей-певцов и вовсе преподносились как иностранные специалисты по барочному вокалу — Кен Гульд, Нидерланды, бас-баритон, и Карина Деборд, Франция, сопрано. Американского происхождения голландец Кен Гульд вроде бы объявлялся авторитетным оперным певцом: на Зальцбургском фестивале пел в "Идоменее, царе Критском" Моцарта. Звучит, согласитесь, внушительно. Вот только незадача: его партия в "Идоменее" — "голос Нептуна", то есть несколько тактов речитатива из-за сцены в финале. Судите сами, какого масштаба тут авторитетность. А загадочная француженка Карина Деборд на поверку оказалась Кариной Панюшкиной, довольно известной в Москве по "барочным" концертам и концертикам в домах-музеях.
Сюжет у "Пимпиноне" нехитрый: история богатого рохли Пимпиноне, которому ловкая Веспетта (уменьшительное от vespa — оса) сначала набивается в служанки, а затем и в жены. Но вот вокальные партии персонажей очень даже требовательны, и техника что у господина Гульда, что у госпожи Панюшкиной-Деборд этим требованиям удовлетворяла более чем слабо. Да и помимо техники мало чем было удовлетвориться — не крохотным же и необработанным сопрано или малоподвижным баритоном с безнадежными верхами и скверной артикуляцией. Огрехи интонации и явно сырой вокал певцы старались компенсировать комической мимикой и жестикуляцией. Комиковали увлеченно, от души, вплоть до откровенной буффонады и в вокале: Веспетта притворно всхлипывала, Пимпиноне удачно изображал застенчивую дрожь в голосе (подозрительно неподдельную, надо сказать).
Конечно, в зале были не меломаны-полуночники осьмнадцатого столетия, но за несколько последних лет уровень аутентистского исполнения в Москве достаточно подтянулся, чтобы публика не могла почувствовать заведомую любительщину. Неприятное получилось развлечение — впору было бы сбежать с него и отдохнуть на какой-нибудь монументальной опере.