Танец с перьями

"Имперский балет" обзавелся своим "Лебединым озером"

премьера балет

В "Новой опере" труппа "Имперский балет" представила свое "Лебединое озеро". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА полагает, что этот ходовой товар без проблем найдет своих покупателей.

Это только на Западе за "Лебединое озеро" берутся, чтобы поведать миру нечто судьбоносное — взять хоть Матса Эка, трактовавшего сюжет во фрейдистском духе, хоть Мэтью Борна, рассказавшего трагическую историю о гомосексуальной любви. У нас "Лебединое" — главный экспортный товар. Им торгуют даже самые замызганные труппы, живущие гастрольным чесом. Тут главное, чтобы продукт легко опознавался потребителем в какой-нибудь Оклахоме, то есть чтобы непременно была музыка Чайковского, женщины в белых пачках, танец маленьких лебедей и фуэте.

В постановке "Имперского балета" все это есть. Есть даже оригинальные декорации, написанные Андреем Злобиным в духе югендштиля: змеящиеся ветви, бледные цветы, синеватый лик девы-лебедя на занавесе просцениума. Нет, правда, самого озера, зато намек на Германию свидетельствует об эрудиции художника, знающего, где протекает действие главного русского балета. К тому же мягкие кулисы и задник, единые для всех трех актов, не занимают много места при транспортировке.

Свое "Лебединое озеро" руководитель труппы Гедиминас Таранда составил как испорченный паззл: утраченные части классической картинки он заполнил всем что под руку подвернется. Подвернулся, например, Юрий Григорович: из его постановки перекочевал и танец с кубками, и выход мамаши Принца, и вариация Одиллии, и Злой Гений, дублирующий движения Зигфрида. При этом бывший солист Большого театра находчиво не указал в программке имя своего бывшего руководителя, ведь упомянутым в ней покойным Льву Иванову и Мариусу Петипа гонораров платить не надо, а вот живой классик мог бы и потребовать. Пришлись ко двору и трюки народных ансамблей: два шута со знанием дела откалывают хохляцко-русские закладки, мельницы и бедуинские колеса под музыку Чайковского.

И вообще Петр Ильич понаписал ее слишком много — по крайней мере, для хореографа Таранды. Он явно не представляет, чем бы заполнить длиннющий вальс первого акта, как ставить эту чертову мазурку (две солистки так и стоят столбами всю среднюю часть номера, вяло помахивая ручками и ножками), что делать Принцу на собственном дне рождения (пить, что же еще, рассудил хореограф, заставив романтического юношу опрокидывать кубок за кубком) и куда девать толпу лебедей в последнем действии — разве что пустить маршировать шеренгами, как перед Мавзолеем. С финалом (конечно же, счастливым) господин Таранда и вовсе не церемонился: взял да и перенес в "Лебединое" мизансцену из "Жизели" — ту, где покойница, распахнув руки крестом, закрывает любимого от происков предводительницы виллис. Злой Гений, занявший место Мирты, тоже был сражен наповал: скорчился в приступе аппендицита и уполз умирать за кулисы.

Всю свою фантазию постановщик исчерпал в попытках скрыть, что народу в труппе — кот наплакал. Пришлось проявлять чудеса изобретательности, выпуская во втором акте 18 лебедей вместо положенных 32 и разводя канонический рисунок массового лебединого вальса на жалкую дюжину танцовщиц. Тут следует отдать должное репетитору труппы Галине Шляпиной: пожалуй, никогда еще разудалая корда "Имперского балета" не танцевала так ровно и даже, можно сказать, интеллигентно. Пристойно выглядели и две солистки (Анастасия Михейкина и Любовь Сергиенко) в па-де-труа.

Юных исполнителей главных ролей Гедиминас Таранда воспитал в недрах собственной труппы. Кирилл Радев — невысокий блондин с простоватой физиономией — из последних сил вживался в роль Принца: держался надменно, на проявления чувств был скуп, руки сурово скрещивал на груди. Впрочем, танцевал чисто и после удачных пируэтов в вариации расслабился настолько, что позволил себе улыбнуться. Алия Таныкпаева, с ее острой пластикой, тонкими прутиками ручек и нервными поджарыми ножками, грозит стать весьма своеобразной Одеттой-Одиллией — если не заставлять эту трогательную раскосую дикарку изображать то меланхоличную русскую девицу, то коварную женщину-вамп. И пусть вместо положенных 32 фуэте она скрутила немногим больше 20 (неопытную балеринку явно сбили с ритма зрители, взявшиеся подхлопывать в такт, как на танцульках) — это не убавило ценности ее дебюта. Ценность же самой постановки измеряется лишь стоимостью проданных билетов. На премьере зал "Новой оперы" был заполнен — "Лебединое озеро" и в России всегда найдет своих покупателей.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...