Когда на съемочную группу первого "Изгоняющего" обрушились всевозможные несчастья, их раздувание в прессе казалось рекламным приемом. Но с историей Пазузу, кажется, действительно что-то не так. "Начало" рождалось на свет в муках. Сначала заболел и умер голливудский ветеран Джон Франкенхаймер, которого прочили в режиссеры приквела. Потом забраковали и пересняли чуть ли не целиком работу сменившего его за камерой известного сценариста Пола Шредера. Наконец доверили окончательную версию финскому ремесленнику Ренни Харлину: снимать ему пришлось на костылях после сложнейшего перелома ноги, полученного в автомобильной катастрофе. В силу то ли этой неразберихи, то ли режиссерского темперамента Харлина, который, неизменно стараясь сделать как лучше, доводит голливудские стереотипы до идиотизма, фильм получился небанальным, каким-то диким, исступленным, нервным и вопиюще политически некорректным.
Сценарий не может не вызвать легкой истерики у любого, кто мало-мальски разбирается в истории. В Кении начала 1950-х годов ведутся раскопки византийской базилики, закопанной в песок по приказу императора Юстиниана полторы тысячи лет назад: по запарке ее возвели как раз на том месте, куда рухнул низвергнутый с небес Люцифер. Помимо отменного знания истории Харлин решил продемонстрировать свою гражданскую зрелость и начитанность. По следам Люцифера рыщет расстрига Меррин, утративший веру после того, как он стал свидетелем нацистских зверств в Варшавском гетто. Жертва холокоста и его помощница Сара, которую нацисты поставили в ситуацию невозможного выбора между двумя своими детьми, совсем как в романе и фильме "Выбор Софи". Вдобавок ближе к финалу фильма вспыхивает кровавое восстание против колонизаторов, вошедшее в историю как "восстание мау-мау". Мятежников Харлин снимает в стилистике африканских фотосессий Лени Рифеншталь.
Терзающие людей гиены, оживающие прямо на страницах альбома бабочки, трупные черви, москиты-кровососы, вращающиеся на 360 градусов головы и отрастающие у людей змеиные языки на фоне воспоминаний о холокосте и сражений англичан с мау-мау — это уже воистину дьявольский коктейль. Но Харлин придал ему совершенно неожиданный привкус, превратив как раз жертв геноцида в проводников воли Пазузу. Что он хотел этим сказать, да и хотел ли вообще сказать хоть что-нибудь, непонятно. Но сделать фильм, который выделяется из череды грустных поделок на тему старых добрых фантастических мифов, ему безусловно удалось.