— Некоторые ваши работы людей со слабыми нервами могут могут шокировать. Не хотите слегка успокоить москвичей перед открытием выставки?
— Не особенно. Насколько мне известно, в Москве покажут что-то около 25 моих фотографий. Я их не выбирал, но вне зависимости от этого могу вам сказать, что бояться моих фотографий глупо. Все, что создается так называемым современным искусством, посвящено человеческим чувствам. Я живу в мире, который связан со злом, мы все в нем живем, и это реальность. Все мы постоянно делаем нравственный выбор. Мои работы просто показывают, что этот выбор из себя представляет, что в итоге оказывается нам ближе — добро или зло. Все, что я хочу,— это показать правду. Иногда ужасную. Метафорически выражаясь, мои фотографии — это просто окна, в которые может заглянуть любой. А шокировать или пугать никого я не собираюсь.
— Не страшно было мертвецов снимать?
— Это вы, видимо, давнюю историю со съемками в мексиканском морге имеете в виду? Помню, как я пришел туда с камерой, переносным светом и увидел двух мужчин, которые умерли прошлой ночью. У одного из трупов не было руки, и визуально он мне был неинтересен. Зато другой, мексиканец, был настоящим красавцем с удивительным лицом. Я сказал, что хочу его фотографировать. У меня был с собой кое-какой реквизит, идеи, как поставить свет, какие-то позы в голове. Помню, как тяжело было его передвигать — он был ужасно тяжелый, здоровенный такой мужик. В общем, съемки были нелегкие. Но красота его профиля... Это было что-то потрясающее. Я тогда увидел еще несколько трупов. Был человек, которого забили до смерти полицейские. И к вопросу о шоке, для меня его фотографировать означает просто дать комментарий ко всему тому ненормальному, что происходит. Не только в Мексике, а везде, во всем в мире. Мои работы адресованы современной жизни, они и есть эта жизнь.
— Лейтмотив фестиваля — кино. Некоторые ваши работы напоминают кадры из классических хоррор-фильмов, а по напряжению не уступают лучшим триллерам. Это случайность?
— Я обожаю кино, одно время даже ему учился. Но в какой-то момент надо было делать решающий выбор между камерой и постановочной фотографией, и я выбрал второе. Когда ты снимаешь фильм, все подчинено задаче сделать его максимально реалистичным. В конце концов, не всякий способен прочитать книгу и понять современное искусство, и наиболее доступным, сглаживающим все социальные барьеры между людьми искусством остается только кино. Не могу назвать имена каких-то конкретных важных для моего творчества режиссеров. Кино скорее повлияло на меня опосредованно — всякий раз в студии я чувствую себя режиссером своего фильма. Я не занимаюсь репортажем и street photography, не охочусь за мгновением. Зато каждый раз на фотографии я выстраиваю что-то вроде театральной сцены, в которой каждому предмету отведена его собственная роль. И разве создавать в одном кадре принадлежащий тебе целый мир — это не лучшая режиссура?