Слышали ли вы когда-нибудь, чтобы руководителю государственного театра объявляли: спасибо за труд, но через полтора года уступите место такому-то?
Обсуждение так называемой театральной реформы прошло в эти дни и у президента Владимира Путина, и у мэра Москвы Юрия Лужкова (см. Ъ от 16 февраля). Вчера деятели СТД объявили, что намерены собрать в апреле внеочередной форум (если встречи с мэром и президентом не приведут к желаемым деятелями результатам). Речь идет о проблемах финансирования, но как бы они ни были решены, нам все же придется вернуться к другой проблеме наших театров — статусу их руководителей. Благо европейская практика предлагает варианты.
Вот, например, какая театральная история развернулась в славном городе Берлине. Минувшей осенью культурсенатор города (должность вроде нашего начальника управления культуры, но более весомая и публичная) назвал имя нового интенданта Дойчес-театра. Это национальный театр Германии, где ковалась и актерская традиция, и режиссура, причем как натуралистической школы, так и модернистской, то есть это как бы Малый, Художественный и Театр Мейерхольда в одном флаконе, а интендант — человек, по традиции немецкого репертуарного театра держащий в своих руках всю полноту художественной и административной власти, то есть полностью ответственное за тот или иной театр лицо. Садящееся в кресло руководителя не навсегда, разумеется, а на определенный срок. Интендантом может быть режиссер, менеджер или кто угодно.
С нынешним интендантом Берндом Вильмсом город Берлин решил новый контракт не заключать (власти сочли, что при нем театр работал не слишком успешно), и потому культурсенатор Томас Флирль культурно предупредил господина Вильмса, что летом 2006 года он должен освободить место для известного писателя и драматурга Кристофа Хайна. Добавим, писателя, жившего в ГДР. Именно это сыграло в истории с Дойчес-театром роковую роль. Газеты подняли шум: зачем во главе нашей национальной академии ставить бывшего "осси", который устроит из Дойчес-театра гэдээровский заповедник; хватит уже того, что бедный театр и так столько десятилетий находился в восточном Берлине и т. д. Аргументы могли показаться весьма сомнительными, но психологическое давление прессы было столь сильным, что буквально в день подписания контракта Кристоф Хайн отказался от предложения и послал всех подальше.
Шуму было много, город создал специальную комиссию для поиска новой кандидатуры. Газеты писали, что возглавить знаменитый театр был не прочь знаменитый режиссер Люк Бонди, признанный мастер старой школы. Еще писали, что Дойчес-театр предложили молодому Томасу Остермайеру, а тот через газеты же отказывался: мне, мол, и в своем "Шаубюне" пока есть чем заниматься. Думали, не перебросить ли в Дойчес-театр, пока не поздно, назначенного с 2006 года руководить Театром имени Горького режиссера Армина Петраса. Популярный режиссер-левак, перформансист и политический клоун Кристоф Шлингензиф написал в газеты сам, предложив себя на пост интенданта и обнародовав радикальную программу, которую одновременно по почте официально послал городским властям. Пару дней назад озадаченная комиссия вынесла наконец соломоново решение: раз в театральном сообществе такой раздрай и такая разноголосица, пусть уж отставленный было Бернд Вильмс еще поруководит до 2008 года, а власти пока поскребут по сусекам, посравнивают кандидатов и выберут в конце концов лучшего.
Говорят, обиделись в итоге все действующие лица сюжета. Но эту полукурьезную историю нашему театральному сообществу хорошо было бы воспринять в качестве не отрицательного, а положительного примера. Плюс составляет хотя бы тот факт, что назначение на должность руководителя государственного репертуарного театра, тем более такого, который претендует на особое место в национальной культуре, проходит под пристальным взором общественности и журналистов. Поэтому и часть ответственности за будущую деятельность интенданта эта самая общественность может (и должна) записать за собой.
В руках интенданта финансы и люди, в его компетенции приглашение режиссеров и актеров, выбор пьес и гастрольная политика — словом, он в своем театре почти что царь. Но, что очень существенно, точно не бог, потому что его правлению положен разумный предел. Через один ли назначенный законом срок, через два или три (хотя такие случаи, кажется, довольно редки), но контракт наверняка будет прекращен. Бывает, что приглашают на аналогичную должность в другой город. Бывает (если речь идет о режиссере), что интендант уходит на вольные хлеба. В любом случае перспектива его деятельности на посту очерчена, на это время он рассчитывает свою программу и именно этими несколькими годами стремится войти в историю. Ясно, что это стимулирует циркуляцию крови в театральной системе.
У нас боятся не тромбов, а кровопролития. Время от времени возникают прожектерские разговоры — не ввести ли интендантскую модель по немецкому образу и подобию? Кто бы ни подавал свой голос в ее пользу, руководителей театров среди пропагандистов такой идеи встречать не приходилось. Само собой разумеющимся у нас считается, что в кресло лидера театра сажают раз и навсегда. Где-то царем и богом театра становится режиссер-худрук или актер при той же должности, где-то — директор, не в этом суть. Уходят с этих должностей либо по собственному желанию, либо когда небеса призовут. То есть формально существуют, наверное, какие-то срочные трудовые договоры, но слышали ли вы когда-нибудь, чтобы руководителю государственного театра объявляли: спасибо за труд, но через полтора года уступите место такому-то, у него и программа поинтереснее, и сил побольше, и ресурсов.
Конечно, не бывает правил без исключений. Если сегодня какой-то горе-реформатор объявит конкурс на место Льва Додина в Малом драматическом, Марка Захарова в "Ленкоме", Юрия Любимова на Таганке или Анатолия Васильева в "Школе драматического искусства" (список, естественно, не полон), ваш покорный слуга первым заявит, что это глупость, бестактность и даже преступление. Потому что эти театры, по сути дела, стали авторскими театрами. Но ведь лет через двадцать непрерывного существования под управлением одной личности любой театр оказывается ее, этой личности, детищем с головы до пят. Притом далеко не все из них такими "авторами" становятся по праву авторитета и таланта. Многие из них — авторы поневоле, успевающие обзавестись званиями, связями, свить гнезда, прикипеть и прирасти. Потом уже не тронуть: получается, что вроде как из дома выселяешь уважаемого человека. А если еще, как иногда у нас происходит, собственными (точнее, государственными, но выхлопотанными популярной физиономией) театрами обзаводятся актеры...
Интендантская модель от вынужденного появления таких "авторских" театров надежно страхует. К тому же приучает к нелишней, вообще говоря, мысли о том, что ничего не дается на века. Что надо бы не отставать от времени, не расслабляться. В общем, по-моему, от нее одна польза — и думать об этом так же важно, как и о том, откуда брать деньги.