презентация балет
Большой театр открыл невиданный в России способ работы со зрителем — представление спектакля. То есть рассказ о предстоящей премьере всем, кто желает об этом послушать. Дебют театра в новом жанре оценила ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
25 февраля на Новой сцене Большого театра состоится премьера балета Дмитрия Шостаковича "Болт". Ну и скажите, пойдете вы на балет с таким названием? Это же не "Лебединое озеро", где вам гарантированы прекрасные страдания 32 белых лебедиц и обеспечены 32 балеринских фуэте. Это сущий кот в мешке. И вот за несколько дней до премьеры театр распахивает двери для всех любопытствующих (никаких билетов и спецпропусков) и приоткрывает этот мешок ровно настолько, чтобы зрителю захотелось увидеть кота целиком.
Идея не оригинальная: в мировых театрах она успешно работает не одно десятилетие. Благодаря таким неформальным встречам тамошняя публика теперь щелкает как орешки самые замысловатые современные опусы, а в классическом балете разбирается не хуже критиков. На отечественную почву западный опыт пересадил художественный руководитель и хореограф "Болта" Алексей Ратманский, много лет трудившийся в датском Королевском балете в ранге первого танцовщика. О предстоящем мероприятии несколько дней сообщали листовки, вложенные в программки спектаклей, и сайт Большого — этого оказалось достаточно, чтобы зал Новой сцены публика заполнила вплоть до верхнего яруса.
Встреча, игриво озаглавленная "Поболтаем о 'Болте'", соответствовала названию: она оказалась весьма непринужденной. На распахнутой до кирпичей сцене расположилась главная декорация — гигантская конструкция, в которой можно было опознать и завод с трубами, и исполинские серп с молотом, и непременные болты, давшие название этому первому и единственному в советской истории "индустриальному" балету. На авансцене угнездился обычный журнальный столик — создателей спектакля закидывала живыми и толковыми вопросами пресс-атташе Большого Екатерина Новикова. Допрашиваемые творцы отвечали ей в той же манере.
Балетмейстер Ратманский рассказал, как в 1931 году детище хореографа Лопухова и композитора Шостаковича зарезали прямо на генеральной репетиции (приглашенные пролетарии увидели в нем издевку над рабочим классом и буйно освистали) и как он, Ратманский, переделывал сценарий, чтобы "очеловечить" балет о вредительстве на производстве. В качестве иллюстрации были представлены три коротких эпизода, исполненные артистами в репетиционном затрапезе: эпизод в цехе перед пуском нового станка в форме классического pas-de-cinq, любовное объяснение рабочего Леньки с секретарем комсомольской ячейки, ушедшей от него к передовику производства, и отчаянный монолог покинутого любовника (в отличие от первоисточника, Алексей Ратманский углядел в нем не вредителя, а жертву "неадекватной реакции коллектива на проявление индивидуальности").
Вдова Шостаковича Ирина Антоновна вспомнила о временах главлитов и идеологических отделов ЦК, когда отказаться писать балет о производительности труда было равносильно приговору. Музыковед Якубов процитировал полное иронии письмо композитора о сценарии ("машина ломается, потом ее чинят — и все это на три акта") и рассказал, каким казуистическим образом авторы "пасквильного" "Болта" в 1931 году избежали репрессий: Мариинский театр, рискнувший показать спектакль пролетариям и критикам, оттягивал публичный разгром клятвенными обещаниями все переделать в соответствии с наказом партийных идеологов. И дождался-таки политического потепления: Сталин признал, что в борьбе с вредителями допущены перегибы. Балет, разом ставший неактуальным, просто тихо похоронили в недрах театра.
Гвоздем программы стал сценограф Семен Пастух, вернее, придуманные им "сварщики" — гигантские (от четырех до шести метров) деревянные (но совсем как железные) роботы. У "сварщиков" почтенное происхождение: их предки играли ведущую роль в конструктивистском театре 20-х годов. По замыслу господина Пастуха "они живут на заводе, как призраки — в опере", у них разные характеры, а некоторые не прочь и приложиться к бутылке. Балетмейстер Ратманский поставил для них две танцевальные картины, а один из семи "сварщиков" показал публике, на что способен: выкатился на центр сцены, сделал грациозный пируэт и уставился в зал лампочками "глаз", ожидая аплодисментов. Аплодисменты не заставили себя ждать: за час знакомства с "Болтом" зрители успели проникнуться к нему искренней симпатией.