Президент признал измену родины

В воскресенье, 17 июля, президент Франции Эмманюэль Макрон произнес речь в память тех евреев, которых французское правительство выдало немецким оккупационным властям. Президент признал, что Франция оказалась соучастником попытки «окончательного решения» еврейского вопроса — одного из главных военных преступлений гитлеровской Германии. Признание в причастности к преступлению болезненно для страны, но его отрицание губительно, считает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Президент Макрон участвовал в открытии нового музея депортации, созданного в отреставрированном здании вокзала в городке Питивье, департамент Луара. Возле вокзала в 1942 году находился пересыльный лагерь. Для его узников это был последний французский адрес, отсюда поезда уходили прямиком в Освенцим.

Церемония состоялась в воскресенье, 17 июля. В этот день ровно 80 лет назад французская полиция по требованию гитлеровских оккупантов и при полном согласии и деятельном участии коллаборационистского правительства Виши проводила одну из самых массовых облав на евреев. Так называемая облава «Вель д`Ив» стоила жизни 13 тыс. человек, в основном женщинам и детям.

Речь президента была продуманной и красивой, пожалуй, даже слишком красивой — в духе высокой французской риторики, которой учат еще в школе.

Но видно было, что господин Макрон действительно взволнован, оказавшись на заброшенной полвека назад станции с заросшими кустарником рельсами, которые вели прямо в ад. «Вокзал между мэрией и колокольней — таких тысячи во Франции»,— сказал президент, напомнив о том, что здесь происходило, о «черных часах», которые «запятнали нашу историю». «В этом приемном отделении лагеря смерти французские семьи шептали слова на идише, чтобы успокоить друг друга, говоря, что Франция на такое неспособна... Однако Франция это сделала,— сказал Эмманюэль Макрон и затем процитировал слова президента Ширака, произнесенные в 1995 году:— В тот день Франция совершила непоправимое».

Лидер страны говорил не только о прошедших временах, но и о процветающем до сих пор антисемитизме и радикализме, призывая сделать так, чтобы трагедия никогда не повторилась: «Восемь десятилетий назад вишистская Франция предала своих детей, отдав тысячи из них палачам. Долг Франции, чтобы быть верной себе, признать это».

Кому была адресована его речь? Жертвам облав и депортаций? Большинство из них погибло в тот же год, домой вернулись единицы. Живы разве что их дети и внуки, кстати, дочь депортированного участника Сопротивления и узника Бухенвальда, выходца из среды российских евреев Иосифа Борнштейна Элизабет Борн возглавляет сейчас французское правительство.

Убийцам и преступникам? Среди тех, кого судили и приговорили в конце войны, были военные и политики, руководители государства Виши вроде Филиппа Петена и Пьера Лаваля. Были пламенные интеллектуалы, полемисты и писатели вроде Робера Бразийяка. Были блестящие пропагандисты официальных СМИ, кудесники микрофона вроде «французского Геббельса» Филиппа Анрио, слушать которого собиралась вся Франция. Но большинство причастных к этим событиям все-таки не судили, а, если и судили, то простили. До наших дней они, впрочем, тоже не дожили, завершив жизнь спокойно, многие даже на высоких государственных должностях, до последнего отрицая, что совершили преступление. Такое было время, страна требовала этого, они действовали, как взрослые ответственные люди. Кто с удовольствием, кто с безразличием, кто даже и с отвращением.

Вплоть до признания президента Жака Ширака в 1995 году не было ответа на вопрос о том, как же надо было поступать «простым людям», когда Франция в лице своих законных руководителей явно совершала преступления, а жители соучаствовали в них из страха, из обязанности, которую на них накладывал мундир, из внушенной им ненависти или из глупости.

Признаюсь, что я очень люблю Францию и тяжело переживаю, когда мне говорят, что это «страна коллаборационистов». Но я понимаю, почему мне это говорят. Как вчера признал президент Макрон, «Франция предала саму себя». Она дала возможность всем своим недоброжелателям тыкать в себя пальцами. Государственные мужи, которые уверяли своих соотечественников, что они беспокоятся только о благе и величии страны, покрыли ее позором, который тянется за ней уже 80 лет и надолго пережил их самих.

Но дальше возможна разная стратегия. Можно смещать акценты, «защищая честь своей страны», как это сделал, например, Эрик Земмур, заявивший о том, что на самом деле маршал Петен «спасал французских евреев». Это ему адресовал вчера отповедь президент Макрон, перечисляя главарей-вишистов: «Ни Петен, ни Лаваль, ни Буске, ни Даркье де Пеллепуа — никто из них не хотел спасать евреев».

Можно отрицать добровольное участие французских полицейских в жестоких арестах и ставить под сомнение даже само существование газовых камер в лагерях смерти, как это прилюдно сделал однажды создатель крайне правой партии, ныне заседающей в Национальном собрании, Жан-Мари Ле Пен. Можно оправдываться тем, что не все французы поддержали преступление,— Эмманюэль Макрон в своей речи вспомнил и тех, кто «с риском для жизни спасал евреев» при режиме Виши, в диапазоне от активной помощи до неучастия, «пассивного сопротивления». Недаром после речи президента прозвучала «Песня партизан», гимн Сопротивления, написанный в военном Лондоне тремя выходцами из России: Анной Марли, Жозефом Кесселем и Морисом Дрюоном.

В год 80-летия «Облавы "Вель д`Ив"» во Франции проходит целая серия выставок и премьер. В Дранси, где в годы войны был расположен другой пересыльный лагерь, показывают записки, которые заключенные в отчаянии бросали наугад из окон товарных вагонов, увозящих их в лагеря смерти. В Париже идет выставка рисунков об июльской облаве — «Ъ» об этом рассказывал. Вышел фильм о письмах, которые посылали маршалу Петену (наподобие тех, что в СССР писали товарищу Сталину) с мольбами пощадить близких — ни одно из них не подействовало.

На вокзале в Питивье президент Макрон говорил об убийстве евреев, но было понятно, что это лишь один из примеров государственного безумия, за которое потом приходится каяться потомкам. Сейчас температуру общества измеряют социальные сети с бесконечными комментариями. Сопровождали они и трансляцию: были они и прочувствованными, и злобными, и вежливыми, и хамскими, показывающими, что за последние 80 лет люди не сильно изменились. Но в том-то и смысл вчерашней речи, для этого-то и существует страна. Если Франция моральна, ее гражданам приходится заботиться о своей морали, если страна аморальна, население с удовольствием забросит мораль.