Вчера в Люксембурге госсекретарь США КОНДОЛИЗА РАЙС встретилась с журналистами ведущих европейских средств массовой информации и рассказала о позиции американской администрации в отношении процессов, происходящих в России и на постсоветском пространстве, а также в Северной Корее и Иране. Материал о круглом столе подготовлен специально для Ъ корреспондентом агентства "Интерфакс" АЛЕКСАНДРОМ КОРЗУНОМ, представлявшем на этой встрече российские СМИ.
— 24 февраля в Братиславе встретятся главы США и РФ. С каким посланием президент Буш обратится к своему российскому коллеге и что американская сторона ожидает услышать от российской стороны?
— Предстоящий российско-американский саммит в Словакии станет еще одной возможностью для президента Путина и президента Буша подтвердить, что у нас продуктивные и конструктивные отношения. Может быть, самые продуктивные и конструктивные отношения, которые когда-либо были между нашими странами. Мы сотрудничаем во многих областях, в том числе в области безопасности. Русские и американцы проведут совместные военные учения. Кто думал несколько лет назад, что такое будет возможно? Мы в полной мере сотрудничаем в сфере борьбы с терроризмом. Мы поддерживаем стремление России стать членом ВТО. Министр Герман Греф и представитель США Роберт Зеллик встречались не так давно для рассмотрения списка изменений, которые должны быть осуществлены в России для того, чтобы она стала членом ВТО. Это то, что мы полностью поддерживаем. Мы сотрудничаем в Афганистане и на Балканах.
Что касается озабоченностей по поводу отношений США--Россия, конечно, ситуация внутри России вызывает у нас обеспокоенность. Но это не значит, что мы не можем иметь продуктивных отношений. Это означает, что углубление отношений, которое базировалось бы на общих ценностях, должно иметь эту основу — демократически развивающуюся Россию.
Есть обеспокоенность по поводу роли прессы, есть обеспокоенность по поводу независимости юридической системы, есть обеспокоенность по поводу верховенства закона в России. Но это озабоченность, которую мы можем обсуждать. Это не те вещи, из-за которых мы должны идти по пути изоляции России.
Я слышала, как говорят, что Россия не должна была бы стать членом "восьмерки". Это было бы ошибкой. Россия — это страна, переживающая переходный период. Многие процессы в ней незрелые. Мы должны продолжать диалог. Я ожидаю, что на саммите в Братиславе будут очень хорошие переговоры. Я думаю, будут обсуждаться вопросы, связанные с ядерной безопасностью. У нас было большое сотрудничество в том, что касается решения ядерных проблем, доставшихся в наследство от холодной войны. Речь идет о ядерном разоружении, безопасном хранении ядерных материалов. Энергетический диалог будет также обсуждаться на саммите. Так что очень много вопросов для обсуждения. Это хорошие отношения. Есть ряд вопросов, которые мы должны обсудить в том, что касается их будущего. Но я думаю, что это будущее может быть достаточно ясным.
У нас есть сильное желание к дальнейшему развитию более глубоких отношений с Россией. Мы все ищем возможности, как мы можем поддержать и укреплять гражданское общество в России.
Есть новые моменты в развитии России, поскольку СССР распался только 15 лет назад, так что должно иметь место еще много переходных моментов. И поддержка гражданского общества через неправительственные организации — это путь, по которому мы можем помочь России обеспечить более демократическое будущее. Мы полагаем, что либеральная экономика, верховенство закона также будут важны для демократического будущего России. Так что нам вместе еще предстоит много сделать. Но отношения США и России, я думаю, отношения Евросоюза и России основываются на том, что углубление этих отношений будет осуществляться на базе общих ценностей. Мы все стремимся создать более прочные и более продуктивные отношения с Россией.
— Вас удивили заявления КНДР о том, что у нее есть ядерное оружие и что она уходит с переговоров?
— С середины 90-х годов мы признавали, что Северная Корея могла иметь достаточно материала для создания собственного ядерного оружия. Я хочу, чтобы было ясно: у нас прочные отношения с Южной Кореей, и имеются силы сдерживания, чтобы отражать любую угрозу, исходящую от Северной Кореи. Северные корейцы уже не первый раз говорят такие вещи. И каждый раз, когда они говорят такие вещи, они только усугубляют свою изоляцию, так как никто не хочет, чтобы на Корейском полуострове было ядерное оружие — ни Южная Корея, ни Япония, ни Россия, ни США, ни Китай. Причины, по которым проводятся шестисторонние переговоры, заключаются в том, что стороны могут формулировать общее послание Пхеньяну по поводу того, какой Корейский полуостров мы хотим иметь.
— Можно ли это считать провалом политики США?— Нет. На шестисторонних переговорах мы добились единой позиции относительно необходимости иметь свободный от ядерного оружия Корейский полуостров. Представьте, если бы это были двусторонние переговоры. В таком случае северные корейцы говорили бы США, что они отказываются от переговоров.
Сейчас северные корейцы говорят это китайцам, у которых эти переговоры проводятся и которые были активны на этих переговорах, о том, что они не хотят возвращаться за стол переговоров. Мы знаем, что правительство КНР очень хотело вовлечь в переговорные процессы Северную Корею. Мы знаем, что Южная Корея также хотела проведения шестисторонних переговоров. Поскольку это многосторонний формат, то, когда северные корейцы уходят с переговоров или отказываются вернуться за стол переговоров, это касается не только США. Это касается также всех их соседей, и это очень большая разница.
Есть другой путь. Северной Корее сказали, что гарантии безопасности возможны на многосторонней основе, и, конечно, если США — часть этих гарантий, то так оно и есть. Им говорил президент США: мы не хотим нападать на вас или захватывать. Таким образом, у северных корейцев есть все причины быть участниками шестисторонних переговоров, а не еще более углублять свою изоляцию.
— А что касается военного варианта?— Я не хочу спекулировать по этому поводу, я верю, что все может быть решено дипломатическими средствами, и это лучший выбор для северных корейцев — вернуться на путь разумных отношений с соседями и остальным миром.
Что касается американских солдат, размещенных на Корейском полуострове, то я со всей определенностью говорю всем: северокорейский режим хорошо осведомлен о возможностях сил сдерживания США и их союзников на Корейском полуострове.
— Если европейские страны и Иран достигнут соглашения и будут предоставлены твердые гарантии, что Иран не пойдет по пути создания ядерного оружия, поддержат ли США такое соглашение?
— Прежде всего следует заставить Иран признать, что у него есть обязательство перед международным сообществом не разрабатывать ядерное оружие под прикрытием гражданских ядерных программ. После того как обнаружились некоторые подозрительные шаги Ирана в этой области, мне кажется, все поняли, что тут действительно есть большая проблема. Как я уже сказала, Иран должен выполнять свои обязательства. Чего нам нельзя допустить, так это того, чтобы Иран ставил новые условия — вроде того, что США могут и что они не могут делать, с единственной целью уклониться от ответа на вопрос, который задается Ирану, а именно: готовы ли вы придерживаться своих международных обязательств? Посмотрим, сможет ли Иран убедить международное сообщество в том, что он действительно готов соблюдать свои международные обязательства таким образом, чтобы это можно было проконтролировать. Ядерная проблема не терпит отлагательства, и ее следует рассматривать в контексте других проблем, а ведь Иран во многих отношениях идет не в ногу с важными тенденциями, которые сейчас происходят на Ближнем Востоке. Это касается и его поддержки терроризма, и его отношения к собственному народу.
— Как смотрят в Америке на перспективы вступления Украины и Грузии в трансатлантические структуры, в первую очередь в НАТО? И каково ваше отношение к возможности развертывания военных баз в новых странах--членах НАТО?
— Во-первых, США изменяют и сворачивают структуры времен холодной войны в Европе, а не наращивают свои структуры в Европе. Так что на самом деле мы ведем дискуссии не просто с членами НАТО, но и с российским правительством относительно так называемого глобального пересмотра наших позиций и передислокации наших сил.
Структура наших баз уменьшается, а не наращивается. У нас, конечно, хорошие отношения со странами, расположенными к востоку от границ НАТО, со странами Центральной Азии и т. п.
Мы проводим там контртеррористические операции, которые полезны не просто с точки зрения США, но полезны и с точки зрения всех соседних государств, равно как и с точки зрения России. И, разумеется, идет трансформация НАТО, а тенденция изменения структуры альянса идет в сторону создания более легких мобильных сил, а не сил, закрепленных в определенном месте, какие были у нас во время холодной войны с ее огромными постоянными базами и многочисленными силами постоянной готовности с тяжелым оружием.
Что касается Украины и Грузии, мы очень хотели бы видеть Грузию и Украину, равно как и другие страны, частью основного течения в развитии Европы. Однако, хотя НАТО и держит двери открытыми для любой демократии Европы, есть много практических шагов, которые Грузии и Украине следует предпринять и без вступления в НАТО.