репутационный ущерб
Вчера на тему размена 316 млрд руб. из стабфонда на снижение НДС с 18 до 13%, которая ежедневно обсуждается в правительстве и экономических ведомствах с конца января, высказался министр экономического развития Герман Греф. Оказывается, он на такой размен не согласен. Министр забыл, как в 2003 году выступал за снижение того же налога до тех же 13%. В результате Герман Греф нанес себе серьезный репутационный ущерб.
Вчера Герман Греф заявил агентству "Интерфакс": "Я бы осторожно относился к снижению НДС до 13%". По его мнению, это слишком радикальное предложение, которое может поставить под угрозу "финансовую устойчивость бюджета в связи с важными решениями, которые уже приняты и будут приниматься". Герман Греф признал, что в настоящее время вопрос о снижении с 1 января 2006 года ставки НДС продолжает оставаться предметом обсуждения в правительстве России. Дальше выяснилось, что он не против снижения НДС в принципе, но "не может сказать, насколько".
Если бы с подобным заявлением выступил первый заместитель министра финансов, идеолог российской налоговой политики Сергей Шаталов (согласный, кстати, на снижение НДС с 2006 года до 16%) или его начальник — министр Алексей Кудрин, никакой сенсации бы не было. Эти господа обязаны стоять на страже казны, и процент доходов федерального бюджета для них дороже процента роста ВВП. А вот Герману Грефу сенсация вполне удалась. Он, сменив ориентацию с экономического роста, который снижение налогового бремени должно подтолкнуть, на бюджетоохранительство, выступил с антилиберальных позиций.
Это тем более странно, что в конце 2003 года на заседании совета по предпринимательству при премьере Михаиле Касьянове, когда вместо обсуждавшегося введения НДС-счетов бизнесмены предложили снизить НДС до 13%, Герман Греф их поддержал, заявив: "Хорошая шкала получается. Ставки подоходного налога и налога на добавленную стоимость станут одинаковыми" (см. Ъ от 11.12.03).
Что заставило господина Грефа забыть принципы либеральной экономики, один из которых — максимально возможное снижение налогов? Ведь именно он в свое время предложил самую радикальную меру в российской налоговой реформе — введение плоской 13-процентной шкалы подоходного налога. Если теперь он считает опасным резкое снижение именно НДС, как одного из главных бюджетообразующих налогов, то мог бы выступить за снижение единого соцналога, налога на прибыль или комбинацию снижения нескольких налогов сразу. Но и этого недавний либерал не сделал. Получается, им двигали не принципиальные соображения.
Можно обратиться к аппаратным причинам, но и здесь не все ясно: своим вчерашним заявлением Герман Греф вступил в открытую конфронтацию с премьером, который, как известно, поддержал идею заместителя руководителя аппарата Белого дома Михаила Копейкина, автора предложения размена стабфонда на снижение НДС. Получается, господин Греф предпочел союз с Алексеем Кудриным, который также выступил оппонентом налоговых нововведений, союзу с Михаилом Фрадковым, от которого в конечном счете зависит судьба главного детища господина Грефа — проекта среднесрочной программы до 2008 года. Если в результате президент поддержит своего премьера, то будет в первую очередь руководствоваться не бюджетными, а политическими причинами: резкое снижение налогов — лучшее средство улучшить предпринимательский климат и восстановить, насколько это возможно, доверие между властью и бизнесом. Тогда экономический блок правительства будет посрамлен. И президента это, скорее всего, устроит — Михаил Фрадков окажется либеральнее записных либералов. Если же президент не поддержит премьера, то имидж последнего все равно улучшится — Михаил Фрадков предстанет не как послушный исполнитель поручений Кремля, а как самостоятельный политик.
Остается одно, прямо скажем, малорациональное объяснение. Герман Греф просто не готов проигрывать премьеру на своем поле экономических реформ. Если господин Греф и в самом деле проиграет, то окажется, что он не справляется со своей сегодняшней ролью в правительстве — ролью либерала и противника силового нажима на бизнес. А из подобной констатации могут последовать самые разные выводы — вплоть до организационных.