биеннале видеоарт
Экспозиция Михаль Ровнер в национальном павильоне Израиля была одной из сенсаций прошлой Венецианской биеннале. В том, что ее видеоинсталляции, показанные в Государственном музее архитектуры и в Московском доме фотографии, стали одним из самых ярких специальных проектов I Московской биеннале современного искусства, убеждена ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Израильская художница Михаль Ровнер уже почти 20 лет живет в Нью-Йорке. Занималась классическим балетом, увлекалась кино и фотографией. После инсталляции "Data" на Венецианской биеннале 2003 года вошла в число самых известных видеоартистов мира. Ее проект "Вторжение" представлен Мультимедийным комплексом актуальных искусств (МДФ) и Государственным музеем архитектуры имени Щусева при поддержке нью-йоркской Pace Wildenstein Gallery. Генеральным партнером проекта выступила Motorola.
В дощатом павильоне во дворе Музея архитектуры расположилось нечто вроде передвижной лаборатории. Маленького пространства вполне хватило для нескольких лабораторных столов с чашками Петри. В каждом из сосудов, на самом деле являющихся изготовленными специально для выставки плоскими видеомониторами, существует нечто напоминающее культуру бактерий. Крошечные темные точки на белом фоне множатся, выстраиваются в цепочки, закручиваются в спирали и образуют множество иных фигур и орнаментов. И далеко не сразу понимаешь, что черные микробы-пиксели, образующие постоянно меняющийся узор этого калейдоскопа,— человеческие фигурки. Видеофильмы "More" и "Order", которые можно увидеть в Доме фотографии, уже не втиснуты в миниатюрный формат лабораторной пробирки или окуляра микроскопа. Каждому фильму отведен целый зал. Но и здесь несметные фигурки, в броуновой хореографии рассыпающиеся по стерильно белому фону, продолжают выглядеть многократно увеличенными микроорганизмами, а вовсе не монументальными людскими массами.
На выставке Михаль Ровнер трудно отделаться от ассоциаций с великим кинематографом тоталитарных режимов — будь то Сергей Эйзенштейн или Лени Рифеншталь. Как и для них, для израильской художницы камера является оптикой сверхчеловеческого взгляда — только такому под силу запечатлеть массы. К тому же массы явно красивее совокупности личностей: макрооптика позволяет увидеть, как хаотические метания одиночек складываются в непогрешимый орнамент. Правда, к человеческим множествам, запечатленным Михаль Ровнер, вовсе не подходит слово "толпа". И уж совсем неуместным было бы назвать их "стадом" — хотя в этом скоплении организмов явно ощущается нечто зооморфное. Скорее это рой или стая: не агрессивная и тупая, готовая затоптать чужих и своих слепая сплоченность, но воздушная взвесь, складывающаяся в какие-то кружевные узоры. К тому же здесь не видно ни пастыря, ни вождя. Роение черных точек кажется подчиненным не авторитарной воле лидера, но непреложным природным законам.
Впрочем, Михаль Ровнер в равной степени далека как от тоталитарного супрематизма безликих масс, как в "Триумфе воли", так и от экологической сентиментальности в духе недавних анималистических документальных блокбастеров "Птицы" или "Микрокосмос", прославляющих мир букашек и пернатых, мир куда более совершенный, нежели выпавший из природной гармонии человеческий социум. Став неразличимой частицей массы, человек вовсе не обретает величие, как то сулит тоталитарная эстетика, но уменьшается до размеров даже не микроорганизма, но клетки. Растворившись в стае, он не обретает крылья вольной птицы — напротив, его существование полностью подчинено неведомым ему законам. Рассеянные по экрану черные фигурки кажутся буквами на белом листе. Можно, конечно, предположить, что существует некто, кто сможет разгадать шифр этих "пляшущих человечков". Но для самих букв смысл этих постоянно меняющихся посланий останется загадкой.