Постоянные читатели этой рубрики помнят, наверное, какое впечатление на мою дочь Варю произвела трагическая гибель большого Пряника из мультика "Шрек-2". Этот самый человекообразный пряник там, в мультике, был нарочно испечен франкенштейном-кондитером, чтобы помочь троллю Шреку штурмовать замок. Но во время штурма Пряник упал в крепостной ров и растаял в воде, ибо был из теста.
В связи с этим девочка моя Варя решительно отменила все игры с водой и перестала рисовать воду, даже если изобразить надо очевидно требующие воды сюжеты из жизни уток или лягушек. Утки у нас теперь разгуливают по полянам, вместо того чтоб плавать в пруду, лягушки у нас теперь исключительно древесные.
Вторым шагом Вари на пути восстановления справедливости по отношению к Прянику было изготовление оного из муки, меда, яиц и что там еще нужно для изготовления пряников. Бабушка и няня не знали покоя до тех пор, пока не испекли точную копию погибшего мультичного персонажа, причем дедушка тоже не остался без дела: он должен был срисовать Пряника с экрана, и Варя несколько раз отвергала предлагавшиеся дедом эскизы.
Наконец пряник был испечен и уложен на лист фольги. Девочка бережно носила за собой своего нового фаворита в любую точку дома, за исключением ванной. Она рисовала, а Пряник лежал рядом на куске фольги, она смотрела мультики, а Пряник лежал рядом. Но, если бы вы были ребенком, вы бы понимали, что так не могло продолжаться вечно. Не могла же Варя относиться к Прянику как к семейной реликвии, работа которой заключается в том, чтобы просто лежать на видном месте. Хоть и испеченный из теста, Пряник был игрушкой, а в игрушки надо играть.
И вот однажды Варя не выдержала. Мы сидели на кухне и пили чай, когда девочка вошла, сняла с полки мирно почивавшего там Пряника, но на этот раз она держала его не бережно двумя руками на куске фольги, а одной рукой за туловище, как дети держат кукол, чтоб куклы проявляли активность.
-- Варя, осторожно, Пряник сломается! — не выдержал я.
— Не-ет, он большой и крепкий,— беспечно парировала Варя, тогда как Пряник, ведомый ее рукой, топал уже по кафельному полу кухни и по паркету прихожей. При каждом движении с ног Пряника сыпались зловещие крошки, и когда командорские шаги Пряника удалились в комнаты, я сказал жене:
— Ужас, я с ума сойду с этим Пряником, особенно если Варя его сломает. Я же чувствительный все-таки.
Из дальней комнаты доносились исполняемые Варей жизнерадостные диалоги Вари и Пряника, временами Пряник топал, но потом все стихло. Это была трагическая тишина.
-- О господи! — вздохнул я и пошел смотреть, что случилось.
Варя встретила меня в дверях кухни. В руках у нее не было Пряника, и вообще на ней не было лица. Она сказала:
-- Папа, не ходи туда. Не смотри на него.
-- Что с ним, Варенька?
-- Лучше тебе не смотреть. Ты не выдержишь.
-- Я работаю журналистом и видел много всяких ужасов.
-- Такого ты не видел.
Я вошел в комнату и должен признаться, что во всех своих журналистских путешествиях по землетрясениям, революциям и акциям гражданского неповиновения действительно не видал ничего подобного. Пряник лежал посреди комнаты навзничь, и казалось, будто звероподобный мамелюк разрубил беднягу чудовищным ятаганом. У Пряника была отсечена голова, раскроено пополам тело и ампутированы ноги.
-- Это даже дед не склеит,— вздохнула Варя.
-- Что с ним случилось? — спросил я.
-- Упал.
Вечером пришла бабушка и, застав все наше семейство в глубоком по Прянику трауре, объяснила девочке про бессмертие души, про метемпсихозу и про великую силу любви, способную побеждать смерть.
— Ты же ведь любишь Пряника? — спросила бабушка девочку с иезуитской улыбкой.— Тогда мы испечем его заново.
-- Это будет тот же пряник? — уточнила Варя.
-- Тот же,— кивнула бабушка,— если ты поверишь, что он тот же.
— Я верю,— сказала Варя с той же твердостью, с какой говорил эти слова протопоп Аввакум.
Пряника испекли заново, предусмотрительно снабдив его перед запихиванием в духовку скелетом из зубочисток. Новый Пряник был крепче предыдущего и довольно долго ковылял по дому с Вариной помощью. Потом он сломал ногу. Нога была приклеена клеем ПВА. И этот душераздирающий кошмар, я знаю, будет продолжаться до тех пор, пока не приедут за мной санитары.
Теперь Варя вбегает на кухню, берет меня за руку, ведет меня в столовую и тараторит:
— Папа, папа, посмотри, здесь большой Пряник стоит у окна. Он такой большой, что до потолка. Не видишь? Сейчас я возьму его за руку, и ты увидишь,— и берет невидимого за руку.