В рамках национальной программы кинофестиваля Beat Film Festival демонстрируется и на экранах, и онлайн документальный фильм Максима Полтавченко «Ужасное кино: Краткая история российского трэш-хоррор кинематографа». Посмотрев его, Михаил Трофименков был вынужден признаться в полном незнании современного отечественного кино.
Спецэффекты у отечественных трэш-ужастиков не хуже, чем у заокеанских аналогов такого же класса
Фото: Максим Полтавченко
Спецэффекты у отечественных трэш-ужастиков не хуже, чем у заокеанских аналогов такого же класса
Фото: Максим Полтавченко
Режиссер, сколь бы успешным ни казался он со стороны, обязан быть несчастным, иначе он не режиссер,— это железный профессиональный миф. Одни страдают от произвола цензуры, другие — от бездуховности продюсеров, третьи — от отсутствия продюсеров, четвертые, что твой Феллини,— от внутренней творческой неудовлетворенности. «Ужасное кино» с этой точки зрения воспринимается как откровение. Оказывается, Россия населена десятками, если не сотнями абсолютно счастливых режиссеров.
Цензура не истязает их, поскольку не догадывается об их существовании. Продюсеры не кастрируют их творческую фантазию, поскольку они обходятся без продюсеров. Самый дорогой из упоминаемых в фильме опусов обошелся в двести с небольшим тысяч рублей. Сумма, которую вполне можно скопить, работая грузчиком, оператором областного телевидения или актером массовки-групповки. Их нестареющие души не устают радоваться простому факту, что они режиссеры и снимают, что им и только им одним угодно.
Притом нельзя сказать, что они варятся в соку самоудовлетворения. В фильме у одного из них сыграл во имя священного принципа свободы творчества сам Дмитрий Нагиев: испытал, говорит, незабываемые ощущения. Другого дважды вежливо послал куда подальше его земляк Алексей Балабанов, и еще раз послал Сергей Сельянов. Но воспоминания о визите в святилище русского кино — офис студии СТВ — вечно будет жить в его сердце.
Пора назвать имена этих почти неизвестных, но счастливых героев. Павел Фоминенко и Алексей Пантелеев, братья Родионовы и Виктор Мурзиков, Сергей Лесников и сам Максим Полтавченко, а также многие другие, оставшиеся за кадром. Вряд ли вы видели их фильмы, репортажи о съемках которых — но не они сами — попадали даже на центральные телеканалы, пусть и в жанре «а вот еще какие уроды водятся в нашем городе». Например, «Бред» (1992) и «Зловещие смеси» (1996), «Расщепление души» (2008), «Последнее лето. Уральский психопат» (2009) или «Самый-самый-самый плохой» (2010). Их содержание резюмируется названием, наверное, самого известного среди них — вышло аж три сиквела — «Кишки наружу».
Ну да, трэшачок, лютый бред, как сами творцы с нежностью аттестуют свои фильмы. Кишки наружу, головы всмятку, шурупы в глаза, апельсиновые корки истребляют род людской. Спецэффекты не хуже, чем в голливудской категории Z. Хотя кто бы в Голливуде опытным путем допер до того, что лучшую искусственную кровь можно получить из экологически чистой свеклы, а не сомнительного кетчупа. При загородных съемках на площадку нередко набегали мужики с дрекольем — бить сатанистов.
Удивительно, что никто из них, даже ленинградец Фоминенко, не вспоминают самых близких им по эстетике и духу режиссеров: некрореалистов во главе с Евгением Юфитом и их ранние короткометражки «Санитары-оборотни» или «Мочебуйцы-труполовы». Не ведают о них, что ли. Или для них некрореализм — нечто, относящееся к чуждым им сферам панк-протеста или авторского кино.
Не надо над ними смеяться. Во-первых, еще великий Анри Ланглуа, отец французской Синематеки, отчеканил: «Все фильмы рождаются свободными и равными». Во-вторых, стоит рыцарям трэша на миллиметр отступиться от колото-резаной эстетики, поиграв, например, в зомби-мюзикл, как становятся заметны искры таланта. В-третьих, они же счастливы. Как дети.
В очаровательном мультике Мурзикова двое инфантильных трэш-мейкеров наталкиваются на нежелание бородатого дяденьки-продюсера вкладываться в их заветные замыслы. Дяденьке нужно кино про любовь. «Жанровый геноцид»,— вздыхают герои.
В жизни они сами похожи на больших и безобидных детей, сколько бы лет или даже десятилетий ни насчитывал их производственный стаж. Некоторые снимают уже по тридцать лет. С тех пор, как у мамы одного из них появилась первая на областной центр видеокамера. Психоаналитикам было бы где развернуться, учитывая, что другого режиссера именно мама приохотила к чтению Стивена Кинга и Дина Кунца, но психоаналитики вечно все опошлят. Сколь бы кровопролитными ни были их съемки, они напоминают невинные детские разгуляева на даче в отсутствие родителей. Недаром с таким жаром они вспоминают, как однажды раскурочили во имя искусства именно папину дачу. И стекла повыбивали, и двери повышибали, и рассаду повытоптали, и соседи милицию вызывали. Дескать, там уже шесть часов человека убивают, так кричит бедный. Но родители были не в обиде. Только папа еще долго просил убрать бутафорский гроб с дачного чердака, а то бессонница замучила.