В галерее "Риджина" открылась выставка Ярослава Могутина "Белый негр" (Wigger), посвященная очередному модному феномену молодежной субкультуры — белым хип-хоперам. ИРИНА Ъ-КУЛИК считает, что ныне проживающий в Нью-Йорке господин Могутин весьма удачно выбрал для премьеры своего проекта именно Москву, где белые негры встречаются чаще, чем обычные.
В середине 1990-х годов Ярослав Могутин, в то время проживавший в Москве и занимавшийся журналистикой, слыл едва ли не первым активным борцом за права секс-меньшинств и настоящим возмутителем общественного спокойствия. Против него даже возбуждались уголовные дела, в результате чего в 1995 году Ярослав Могутин оказался в США в статусе политического эмигранта. В Америке бывший скандальный журналист превратился во вполне респектабельного и преуспевающего литератора и арт-деятеля: стал писать книги, одна из которых в 2001 году была удостоена премии Андрея Белого, снимался в кино, успешно работал фотомоделью и сам занялся фотографией и современным искусством, которое он уже не в первый раз представляет в "Риджине". Причем сегодня американец Могутин выглядит уже не провокатором и эпатажником, а этаким образчиком почти гламурной политкорректности.
Главным объектом его нынешней выставки выступает обаятельный представитель экзотического субкультурного меньшинства — молодой нью-йоркский граффитист и музыкант Брайан Кенни. Как и полагается "белому ниггеру", Брайан Кенни изукрасил "Риджину" размашистыми хип-хоперскими граффити, нарисовал дотошные инструкции по правильному повязыванию банданы наподобие той, что украшает голову самого известного в мире wigger — Эминема, а также попозировал для фотографий, на которых он с апломбом настоящего манекенщика показывает все атрибуты соответствующей моды — широченные треники кричащих расцветок и массивную голду на шее. А демонстрирующееся здесь же видео представляет посрамленных "белыми ниггерами" сторонников устаревших и политически некорректных субкультур — закиданного тухлыми яйцами скинхеда и страдающего от приступа тошноты скейтбордиста, в конец укатавшегося на своей доске.
Субкультура "белых ниггеров", добровольно отождествляющих себя с обездоленными подростками из гетто и, как говорят, частенько побиваемыми за то своими консервативными сверстниками-WASP (белыми англосаксами-протестантами) по идее должна вызывать политкорректное умиление и даже отсылать к первоистокам контркультуры. Собственно говоря, фигура "белого негра" впервые возникла отнюдь не с модой на хип-хоп, а еще в 1957 году, когда американский писатель Норман Мейлер написал свое знаменитое эссе "White negro", посвященное поставившим себя вне закона битникам-хипстерам, любителям джаза и марихуаны, существующим на границе между богемным и криминальным андерграундом.
Правда, в отличие от мейлеровского "белого негра" в wigger трудно увидеть экзистенциального персонажа. Выставка в "Риджине" скорее кажется исследованием феномена моды. И снимки красавчика Кенни выглядят откровенными фэшн-фото, и граффити на стерильных галерейных стенах смотрятся не эстетической диверсией, а модным дизайном. И даже скинхеду досталось, судя по всему, не за то, что он расист, а за то, что он со своей шишковатой бритой черепушкой и высокими ботинками на тощих ножках выглядит безнадежно старомодным. Да и в далекой от политкорректного сознания Москве крутой и ужасный негр в золотых цепях является отнюдь не угнетенным представителем реального гетто, но символом эмтивишной жизни. Местным примером "белого негра" является не испорченный бунтарскими идеями Децл.