"Здравствуй, ночь" (Buongiorno, Notte, 2003****) — почти что второе рождение 65-летнего классика итальянского кино Марко Белоккио. Дело в том, что Белоккио в 1960-х годах был одним из самых насмешливых и провокативных режиссеров, условно говоря, политического левого кинематографа. А в 1980-х годах увлекся мистицизмом, завел персонального гуру, без санкции которого не снимал ни кадра, и создал целый цикл очень красивых, очень аутичных, очень герметичных фильмов на тему разнообразных мистических опытов. Они вызывали уважение, недоумение, а порой и раздражение. Во всяком случае, было очевидно, что к кинематографу они имеют гораздо меньше отношения, чем к персональным экспериментам Белоккио. Но на заре нового века режиссер встряхнулся, выгнал гуру и снял фильм на тему, до сих пор больную, жгучую для итальянцев.
"Свинцовые" 1970-е годы, гражданская мини-война между государством и террористами из "красных бригад", похищение и убийство после 55-дневного заключения неоднократного премьер-министра, интеллигента, лидера христианских демократов, одного из самых терпимых и готовых на компромиссы политиков Альдо Моро. Но "Здравствуй, ночь" доказывает, что мистический трип режиссера не прошел напрасно. Фильм удивительным образом совмещает политическую актуальность с мудрой и горькой отстраненностью человека, который, конечно, уважает всевозможные социально-политические мотивировки, некогда вдохновлявшие его, но и воспаряет над ними. Фильм вызвал легкий политический скандал — Белоккио осмелился напомнить, что соратники Моро по Христианско-демократической партии и сам папа римский предали заложника, фактически похоронив его сразу после похищения и не сделав ни одного шага для его спасения. Семья Моро была настолько травмирована, что поминальная месса в соборе Святого Петра, куда явился весь политический бомонд, прошла в отсутствие тела покойного: семья отказалась от участия в этом спектакле.
Но Белоккио мало того, что рассказывает эту историю с точки зрения юных боевиков, стерегущих Моро на конспиративной квартире, так еще и снимает их отношения как религиозные. Террористы для него — аскеты, почти монахи, вынужденные жить в миру, притворяться, что они такие же, как все, но всецело поглощенные своей утопией. Они сектанты даже в традиционно сильном в Италии левом лагере. На празднике в доме родителей, старых партизан, героиня даже не в состоянии присоединиться к хоровому исполнению песен Сопротивления — то ли она их просто не знает, то ли конспирация зашла слишком далеко. Моро у террористов и террористы у Моро не вызывают ни ненависти, ни ужаса, ни отвращения. Скорее речь идет о неуместном, даже чудовищном в данной ситуации, бережном уважении. Убийство Моро — отложенное жертвоприношение, причем в жертву приносится не только пленник, но и сами его похитители, для которых нет обратной дороги.
Самое сильное в фильме — грезы юной девушки, которая как раз и арендует квартиру, превращенную в тюрьму для Моро. В финале она мечтает о том, что освобождает пленника. И эти мечты передаются Моро, который, в свою очередь, представляет, как идет, качаясь, по утренней римской улице, покупает свежую газету, опьяненный тем, что он жив и свободен, но никто об этом не догадывается. Белоккио настолько убедителен, что в эту невозможную развязку веришь, даже зная о реальном кровавом финале покушения, который режиссер излагает скупо и беспощадно.
"Дурное воспитание" (La Mala Educacion, 2004*****) — лучший фильм Педро Альмодовара за многие годы, свободный от гламурного блеска, которым вчерашний провокатор соблазнился, от натужного мелодраматизма, в который переросла режиссерская игра в мелодраму. Перед премьерой много говорили о том, что Альмодовар решился вынести на всеобщее обозрение травматический опыт, который он пережил в детстве в католической школе, где заправляли отцы-педофилы. Все это чушь. Да, герой — режиссер-гей, в котором можно углядеть альтер эго Альмодовара и которому некто (вроде бы его однокашник) приносит сценарий о том, как католические священники развращают мальчиков. Но "Дурное воспитание" отнюдь не разоблачительный памфлет, а очень сложная конструкция, основанная на неочевидности любого поступка, любого пафоса.
Реальность двоится, дрожит и исчезает. Расследовать прошлое невозможно. Все или почти все не те, за кого себя выдают. И в итоге самым несчастным из действующих лиц, едва ли не единственной реальной жертвой оказывается пресловутый монах-развратитель. Никого, кроме него, не волнуют человеческие чувства, всеми движет или чувство мести, или корысть, или желание прославиться. Если бы Альмодовар не был известным геем, можно было бы сказать, что он снял фильм с моралью "Никогда не верь геям". Но это тоже было бы примитивной интерпретацией. На самом деле Альмодовар снял фильм на тему "Никогда не верь людям".