С ГРЕГОМ АБАТЕ, номинантом на Grammy-2005 в категориях "Джазовый альбом года", "Лучшее инструментальное джазовое соло", "Лучший джазовый инструментальный альбом" и "Лучшая джазовая инструментальная аранжировка" побеседовал БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ.
— Что связывает вас с Москвой?— Я в Москве во второй раз. В первый раз мы приехали сюда сразу после гастролей в Грузии. Мы играли с русским барабанщиком — имя я запамятовал, также приезжали мои музыканты: басист Харви Шварц и пианист Марк Соскин. Тогда я играл меньше — только два вечера. Но зато успел посмотреть Москву, сходить на Красную площадь — ну в общем, увидел самое важное. К тому же в Москве у меня есть друг — Игорь Бутман. Я стараюсь по возможности чаще встречаться с ним, ведь мы вместе учились в музыкальном колледже в Беркли, играли вместе. Я, к сожалению, не слышал его биг-бенд, так что о том, что он играет сейчас, я имею представление только по его недавним концертам в Айдахо. Лично мне очень нравится, как он играет. Большинство джазменов в США знают его, и публика тоже.
— Что вы, как человек, работавший в оркестре Рэя Чарльза, можете сказать о фильме "Рэй", который был представлен в двух номинациях на "Золотой глобус" и за который в итоге Джейми Фокс получил награду как исполнитель роли Рэя Чарльза?
— Думаю, им удалось поймать суть. Джейми Фокс — отличный выбор на роль Рэя. Ему пришлось немало поработать, чтобы передать индивидуальные черты Рэя, передать то, насколько искренним, теплым человеком был Рэй, насколько важным для него было понятие "честность", насколько эмоциональным и эксцентричным он был. Я считаю, что достижение именно в том, что в фильме есть точно переданные черты Чарльза-человека, потому что Чарльза-музыканта мы все знаем, а вот о том, что у него было на душе, знали только близкие.
— Как Рэй Чарльз руководил своим оркестром? Ведь он не видел музыкантов.— Да, это действительно интересно, перед ним было двадцать человек, двадцать инструментов. Он очень хорошо знал, что ему от них надо. У каждого были ноты, мы играли пьесу в первый раз, и Рэй на слух определял, кто из нас играет то, что ему требуется, а кто ошибся. И поправлял ошибки. То, что он был слепой, совершенно не мешало его работе, ведь он руководствовался своим чутьем! И ничего не упускал из виду. И еще в нем было какое-то внутреннее тепло, которое передавалось нам, музыкантам оркестра, когда он садился за рояль. Да я думаю, и вы чувствуете его, когда смотрите видеозаписи Рэя.
— Я знаю, что вы также успели поработать с Арти Шоу...— Да, мне повезло, это был короткий период в 80-е, когда он снова дирижировал своим оркестром. В основном бэндом руководил Дик Джонсон, но Арти время от времени тоже выходил с нами на сцену. Представляете, ему было 78 лет! И он по-прежнему был в отличной форме! Позднее я включал в свои программы его пьесы "Dancing In The Dark" и "They Say It`s Wonderful", ну а потом моя музыка двинулась в другом направлении.
— Можете как-то охарактеризовать то, куда она пришла?— Modern old jazz. Понимаете, да? Я приверженец старой школы, но у меня современный подход даже к классическим стандартам. Я не боюсь менять какие-то гармонии, аранжировки, так что вы эти темы можете даже и не узнать поначалу в моем исполнении. В моих работах, я надеюсь, достаточно новаторства.
— Что вы можете сказать о вашем альбоме, который выдвинут на Grammy?— Альбом "Evolution" записывался в 2002 году в Нью-Йорке. На пианино играл Джеймс Уильямс, на басу — Харви Шварц, на барабанах — Билли Харт. Я играл на саксофонах и на флейте. Я сочинил там всю музыку от начала до конца, и каждая пьеса — это история о каком-то периоде моей собственной жизни. Каждый из этих кусков биографии — часть моей личной эволюции, фрагмент того, чем я в конце концов являюсь на сегодняшний день. Grammy — часть гонки за популярностью, часть индустрии развлечений. Если я получу ее — отлично, если нет — ничего страшного.