Фирменным стилем боннского Выставочного зала Германии стали в последнее время археологические выставки. Но столь решительной вылазки в прошлое здесь еще не предпринимали. Наряду с выставкой о Тутанхамоне один из хитов сезона — искусство ГДР. Некоммунистические работы из коммунистической страны разглядывал специально для Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
Полтора года назад главным хитом немецкой арт-жизни стала выставка "Искусство в ГДР" в Берлине. Публики было много, рецензенты заходились восторгом, и ее даже признали выставкой года. Это в корне отличалось от скандала, что случился в Веймаре, когда город стал культурной столицей Европы. Тогда выставка о художниках Восточной Германии получилась столь недружественной и однобокой, что многие требовали изъять их картины из тенденциозно подобранной экспозиции. Сейчас "Искусство в ГДР" показывают в Бонне. По дороге в бывшую столицу проект заметно похудел. Вместо 400 картин, фотографий и скульптур на берега Рейна привезли лишь 270, зато число авторов осталось прежним — 135. Получилось нагляднее, экспонаты не давят числом, но берут качеством.
Несмотря на свои небольшие размеры, Восточная Германия была традиционно региональной страной. Деление художественных школ на Дрезден и Карл-Маркс-штадт (ныне Хемниц), Лейпциг и Берлин прослеживается и в структуре выставки. Особенно выделяется "черный период" в послевоенном берлинском искусстве. Его лидер, депрессивно-поэтичный Эрнст Шредер, одно время жил в Париже, вдохновлялся Сартром и Камю, любил Бернара Бюффе и Пикассо, чья выставка прошла в Берлине в 1946 году. Вокруг Эрнста Шредера группировались яркие персонажи, и зал "черных меланхоликов" — из числа самых интересных.
Надрегиональным было лишь государственное искусство. Система влияния на творческий процесс мало чем отличалась от сталинских форм управления искусством: официальные заказы, премии и персональные льготы. Единственное отличие от СССР — в ГДР эта система рухнула вместе с режимом, который пережили авторы, пытавшиеся посреди коммунистического официоза искать собственный путь. В принципе это им удавалось. Проблемными были лишь 50-е годы, когда государство через яркие речи генсека Вальтера Ульбрихта пыталось насаживать советскую политику в культуре. Речь Ульбрихта 1951 года о том, что "в художественных школах мы не хотим больше видеть абстрактных картин, не нужны нам и лунные ночи, и дохлые рыбы", цитировалась как основополагающая почти сорок лет.
Тем не менее в ГДР как ни в какой другой стране соцлагеря долго пытались примирить буржуазную и пролетарскую эстетику. До возведения Стены власти упорно говорили о неделимости немецкой культуры. При этом абстракционизм подвергся осмеянию, последователей немецкого экспрессионизма не приветствовали, зато ценными объявлялись жанровые сцены в духе XIX века и реалистическое изображение народной жизни. Но уже при Эрике Хонеккере никто в принципе не возбранял пользоваться современным выразительным языком. Хотя от преподавателей требовали подписку, что они не покажут свои абстрактные картины студентам, и концептуалистов никто не поддерживал, соцреализм был здесь все же с человеческим лицом, да и христианские ценности никто не отменял (в ГДР демократы-христиане заседали в парламенте). Потому поход на боннскую выставку подобен не только знакомству с арт-энциклопедией ГДР, но и встрече со всеми стилями века (одни художники были увлечены Максом Бекманом, другие — Пикассо, третьи — Отто Диксом). Это и оказывается едва ли не главным эстетическим шоком для западного зрителя.
В Западной Германии это искусство и эти авторы раньше почти не были известны. Исключения редки и связаны с художниками-неформалами вроде 65-летнего А. Р. Пенка, ретроспективы которого уже в 70-е годы проходили в Роттердаме и Базеле, Берне и Гамбурге. Неслучайно сейчас практически все рецензии на выставку начинаются с упоминания его имени или анализа его работ. Пенковская ориентация на граффити, примитивное искусство, упрощенно-выразительный язык знаков делает его картины легко "читаемыми". С ориентацией на первобытные общества связан, кстати, и выбор псевдонима. В 1965-м Ральф Винклер взял себе имя известного геолога и исследователя древних культур Альбрехта Пенка. Среди других известных ранее на Западе авторов тяготевший к откровенному цитированию старых мастеров, возглавлявший Союз художников ГДР Вернер Тюбке (его работы показывались летом на "Москве-Берлине"). Тюбке был одним из самых дорогих художников ГДР. На Западе его ценили за стилистические игры, на Востоке — за исторически "правильные" композиции вроде огромного полотна, посвященного крестьянскому восстанию в Северной Тюрингии.
Собственно, если из творчества его коллег вычесть неизбежное идеологии, в остатке тоже восторжествует форма и фактура. В этой условной арифметике, в компромиссе между интересами власти и частной свободой по прошествии лет обнаруживается так много ценного, что язык не поворачивается объявить его вечно вчерашним, памятником ушедшей эпохи.