Смех отечества

фестиваль музыка

В Рахманиновском зале консерватории завершился 8-й ежегодный музыкальный фестиваль "Возвращение". На его закрытии хохотала ВАРВАРА Ъ-ТУРОВА.

Восьмой год подряд в посленовогодние дни в Рахманиновском зале выпускники знаменитой Гнесинской десятилетки, а ныне студенты престижных западных музыкальных вузов, приехав домой на каникулы, заодно и играли вместе. Восьмой год авторы фестиваля скрипач Роман Минц и гобоист Дмитрий Булгаков каждому концерту придумывают тему. И еще какую! Разве не блестящая идея — сыграть произведения, написанные композиторами в периоды нервных расстройств и депрессий, да еще злорадно назвать этот концерт "Анамнез"? Или в преддверии фестиваля музыки Иоганнеса Брамса отдать один вечер не только знаменитому романтику, а его куда менее популярным и значительно менее одаренным современникам и словно под лупой рассмотреть, как бесстыдно они все косили под самого Брамса.

"Возвращенцы" всегда отличались фантазией, но наверняка не представляли, что юношеский фестиваль спустя каких-то несколько лет займет столь важную нишу в музыкальной жизни Москвы. Именно на этом фестивале играют свежайшие сливки современной академической сцены. Если вы хотите, будто на показе мод, просмотреть перспективные тенденции исполнительского искусства, то вам явно надо послушать, к примеру, харизматичного скрипача Бориса Бровцына. Или альтиста с очевидным блестящим будущим Максима Рысанова. Или чудного английского пианиста Чарльза Оуэна. Перечислять можно долго, практически все "возвращенцы" заслуживают самого пристального внимания.

Традиционно последний концерт фестиваля был составлен по заявкам участников, каждый сыграл то, что хотел. Пожалуй, единственным слабым номером стало струнное Трио соль мажор Бетховена в исполнении Романа Минца, Максима Рысанова и виолончелистки Кристины Блаумане. Их ансамблю не хватило сыгранности, ритмической точности и стилевой однородности. Впрочем, играть струнные трио Бетховена так трудно, что сам факт их исполнения "по собственному желанию" заслуживает уважения. И уже не просто уважение, а откровенное восхищение вызвала солирующая роль Максима Рысанова в пьесе Бриджа--Бриттена "Ива растет, изогнувшись над рекой" для альта и фортепиано. Вместе с пианистом Александром Кобриным господин Рысанов создал на редкость пронзительный и объемный образ (название пьесы — первая строчка из монолога Гертруды, в котором королева оплакивает умершую Офелию).

За восемь лет на фестивале сложилась одна особенно милая традиция. Каждый год какой-нибудь современный композитор пишет пьесу специально по заказу фестиваля. В этом году этим композитором стал британец Брайан Ирвайн. Большой оригинал, весельчак и душка, господин Ирвайн начал с того, что попросил музыкантов переодеться из концертной одежды в повседневную и на сцене ни в каких фраках и галстуках не появляться. В его пьесе "Птица... Сапог... Часы" академическим музыкантам пришлось нелегко, причем дело не в сложности партий, а в непривычных амплуа. Вначале вполне себе мирно на сцену вышли несколько музыкантов и стали скромно играть некую не сказать чтобы особенно интересную музыку. Минут через пять публика заскучала, а на шестой дирижирующий автор повернулся лицом к публике и залихватски свистнул. Дверь в зал немедленно открылась, и туда вошло натуральное хулиганье — духовики Дмитрий Булгаков, Ярослав Кострыкин, Игорь Федоров, Дмитрий Шаров, Кирилл Солдатов и ударник Андрей Винницкий. Не торопясь, издавая какие-то присвисты и нагленько так разглядывая публику, банда прошла к сцене, кое-как на нее влезла — и началось. В принципе пьеса "Птица... Сапог... Часы", написанная господином Ирвайном под впечатлением от выставки русского скульптора-кинетика Эдуарда Берсудского, больше всего похожа на знаменитый номер Вячеслава Полунина "Асисяй".

Как только не издевался над исполнителями британский автор! Он заставлял их импровизировать, петь, хохотать, рыдать, издавать ртом какие-то малоприличные звуки вроде кудахтанья, при этом сам Брайан Ирвайн, стоя за дирижерским пультом, был частью шоу — столь же остроумного, сколь и музыкального. Но расчет оказался абсолютно верным, публика надрывала животы от хохота, за что и устроила исполнителям стоячую овацию. При всей несерьезности происходящего на сцене нельзя было не заметить выдающийся профессионализм композитора и старание исполнителей. Клоунада — сложный жанр. Особенно если кудахтать и гоготать приходится в консерватории.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...