Ребята навеселе

Старое кино на новый лад

премьера мюзикл

На сцене Театра Вахтангова состоялась премьера мюзикла "Веселые ребята" с участием певицы Ирины Богушевской и актрисы Ирины Апексимовой. По мнению МАРИНЫ Ъ-ШИМАДИНОЙ сценическая версия знаменитого кинофильма Григория Александрова сильно уступает оригиналу.

Идея превратить легендарный фильм Григория Александрова в мюзикл принадлежит Ирине Апексимовой. Одна из самых активных отечественных актрис, имеющая собственную продюсерскую компанию, давно не ждет милости от театров, которые почему-то не спешат нести к ее ногам звездные роли, а сама приглашает режиссеров, которые ставят то, что она хочет сыграть. В проекте "Веселые ребята" госпоже Апексимовой удалось собрать весьма мощную команду: либреттисты — Игорь Иртеньев и Вадим Жук, композитор — Максим Дунаевский, режиссер — Виктор Крамер, художник — Юрий Хариков.

Правда, каждый, как водится, тянул в свою сторону. Композитор и либреттисты пытались сочинить что-то бодро-шутливо-сентиментальное в духе старых советских фильмов, а режиссер с художником, наплевав на ретро-стилистику и прочие условности, откровенно забавлялись своими эксцентрическими играми. Персонажей "Веселых ребят" они поселили в абсолютно условном пространстве, где с равным успехом можно было бы ставить шекспировскую "Бурю" или играть какой-нибудь минималистский спектакль по современной пьесе. Всю сцену затянули белым полотном и засыпали большими белыми шарами. Самый большой из них изображал глобус, по которому в самом начале спектакля бодро шагал под музыку старшего Дунаевского подвешенный на страховке пастух Костя (его в очередь играют Кирилл Харатьян и Александр Жигалкин). В этом же белом цвете была выдержана большая часть костюмов и декораций.

Москва была превращена художником в настоящую Арктику. Приехавшие с юга (как будто не с черноморского побережья, а из Африки) музыканты с непривычки кутались в шикарные дизайнерские шубы Юрия Харикова, а вокруг них танцевали белые лыжницы с накладными толстыми попами, белые дворники с лопатами, полными пушистого снега, и большие белые плюшевые медведи, точь-в-точь из рекламы какого-то пива. И они, кстати, были не единственными животными в спектакле. Постановщики заставили маэстро Фраскини обниматься с моржом (вероятно, загулявший певец ненароком попал в зоопарк) и вывели на сцену все стадо колхозных коров, выряженных в лохматые шкуры, переливающиеся всеми цветами радуги. Этих коров, конечно, можно хоть сейчас отправлять на выставку современного искусства — там они наверняка имели бы успех, но в контексте старой советской истории про любовь и музыку они, право слово, выглядят как-то дико.

На фоне эффектных декораций и костюмов все остальное теряется. Музыка Максима Дунаевского звучит на удивление блекло: ни одной из этих мелодий не удается даже приблизиться к хитам отца композитора. Слова Игоря Иртеньева и Вадима Жука под стать музыке ("Режет хозяйка под водочку лучок, / Прыгает зайка, ползет себе жучок"). Впрочем, слова в спектакле не так уж важны, потому что половины все равно не слышно из-за чудовищной фонограммы, где звук оркестра начисто забивает хор. А про сольные партии лучше вообще не говорить, так как из всех артистов петь умеет только Ирина Богушевская, исполняющая в спектакле главную роль. И играет она, кстати, не хуже других, вроде бы профессиональных актеров.

Ее Анюта получилась совсем не похожей на героиню шикарной Любови Орловой — этакий всклокоченный воробей, худенькая "пацанка",— но зато очень обаятельной и убедительной. Правда, сценарий был построен так, что на первом плане постоянно оказывалась неудачливая вокалистка Лена в исполнении безголосой Ирины Апексимовой, в каждой сцене демонстрирующей новые наряды, а заливающаяся соловьем Анюта-Богушевская все время оставалась где-то на задворках и даже свою финальную партию в Большом театре пела в задрипанной майчонке, в которой проходила весь спектакль.

Постановщики уверяют, что в качестве основы спектакля они взяли первоначальный сценарий Николая Эрдмана, написанный в духе Бастера Китона с многочисленными гэгами и прочими веселыми придумками, которые в результате не вошли в картину из-за цензуры. Если это действительно так — слава советской цензуре, умевшей отделять зерна от плевел.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...