выставка архитектура
В Третьяковской галерее открылась выставка "Фантастическая архитектура". Вячеслав Локтев в 1960-е годы продолжал русский авангард 1920-х так, будто между ними не было никакой дистанции. Благодаря чему в начале 1980-х открыл принципы современной дигитальной архитектуры. Рассказывает ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
То, что эта выставка показана сегодня, имеет особое значение. Вот, скажем, великий итальянский художник XV века Пьеро делла Франческа основные свои работы создавал начиная с конца 1450-х годов, решающее влияние на него оказал Мазаччо, создавший свои произведения в 1420-е. Наверное, у кого-то из современников к Пьеро делла Франческе возникали претензии (как можно так буквально следовать живописи 30-летней давности, что за отстой!), но сегодня они покажутся полной ахинеей. Вячеслав Локтев с конца 1950-х годов очень буквально начал продолжать работы русских авангардистов 1920-х, и тогда, думаю, это могло показаться слишком наивной, без всякой дистанции, стилизацией Эль Лисицкого, Николая Ладовского и Казимира Малевича. Во всяком случае именно такое впечатление производила его выставка "Космические города", показанная в 1984 году в Центральном научно-исследовательском институте теории архитектуры, хотя здесь он в большей степени следовал формальным открытиям Фернана Леже. Но когда он показывает все то же самое сегодня, временная дистанция делает свое дело, 1960-е годы выглядят такой же полностью ушедшей в историю эпохой, как и авангард 1920-х. Его работы уже не кажутся наивной стилизацией героической эпохи в сегодняшнее советское время, а второй волной русского архитектурного авангарда, чрезвычайно яркой, масштабной, интересной и точно так же бессмысленно захлебнувшейся, как и первая. Эффект от этой выставки такой, как если бы сегодня кто-то открыл еще одного великого фантазера русского авангарда 1920-х, о котором вообще никто не знал, и вдруг представил его творчество во всей полноте.
Отец Вячеслава Локтева был авиаконструктором и хотел, чтобы сын пошел по его пути — в его творчестве романтика самолетов, летательных аппаратов, космических кораблей, религиозно-технический космизм Константина Циолковского играют такую же роль, как и архитектура русского авангарда. В принципе это очень естественно, русский авангард и сам стремился к полету и создал "Летатлин", но в реальности успехи аэрокосмической промышленности и архитектура хрущевских пятиэтажек разошлись довольно далеко, и связь между одним и другим можно скорее додумать, чем увидеть. Локтев же делал ее именно видимой, для него это один художественный материал. Его дипломный проект — проект аэропорта, сделанный в 1957 году, начинал тему, и крайне успешно. Проект напечатали русские и перепечатали западные журналы, а автор даже отправился в одну из соцстран проектировать этот аэропорт, но на этом все и закончилось. После этого он делал проекты исключительно в стол, все дальше уходя от сколько-нибудь реалистического архитектурного проектирования в сторону архитектурных фантазий.
Главной темой его архитектуры был уход от гравитации, и сначала она все больше и больше облегчалась, превращаясь в какие-то стальные нити, натянутые над земной поверхностью, к которым крепились летающие дирижаблевидные объемы. Он даже сделал плакат "Долой гравитационную архитектуру". На этом этапе все его фантазии напоминали русский авангард с невозможной буквальностью, и когда рассматриваешь выставку, то прямо поражаешься тому, до какой степени точно он проникает в стилистику то Николая Ладовского, то Александра Родченко, то Якова Чернихова — это просто трудно отличить. Но на рубеже 1970-1980-х годов происходит решительный сдвиг и он начинает проектировать архитектуру космических поселений.
Опять же русский авангард тоже проектировал "Планиты землянитов", но у Вячеслава Локтева возникла своя тема. Все же у Казимира Малевича новые постройки в космосе мыслились стоящими на каких-то небесных телах, Вячеслав Локтев придумал свободно летающие постройки. Его поразили фотографии космонавтов, летающих в открытом космосе, в невесомости, и он попытался придумать архитектуру, соответствующую телесному переживанию такого типа.
Эта архитектура поразительна. Она — сплошное "не". Она не имеет центра и периферии, ведь куда ни понесет тебя в невесомости — все едино. Она не имеет низа и верха, ибо как же их определить? Нет, соответственно, лева-права, вперед-назад, снаружи-внутри. У Вячеслава Локтева нет прямого ответа на этот вопрос, но по его работам создается впечатление, что жизнь в космических городах будет проходить в скафандрах и без создания искусственного тяготения — так что все эти земные категории отменяются. Для русского авангардиста это нормально, ведь о каком удобстве может идти речь перед лицом покорения космоса?
Тут поражает вот что: когда смотришь на эту архитектуру, то понимаешь, что все эти принципы — децентрализации, детектонизации, деориентации — являются именно тем открытием, которое сделала сегодня архитектура кривуль, создаваемая Фрэнком Гери, Захой Хадидом, Питером Айзенманном, Греггом Линном. Их архитектура строится на сворачивании в свободно летающий объект объемов, созданных современным хай-теком. Отличие Локтева, пожалуй, в том, что он делает тоже самое не с хай-тековскими стенами, не со сталью и стеклом, а скорее с пятиэтажками. Эти пятиэтажки у него скручиваются в ленты Мебиуса, выворачиваются наизнанку, как виртуальные кишки, образуют пространственные трехмерные кресты и так далее, это некий сгусток пятиэтажек, который свободно парит в пространстве вне всякого тяготения к каким-либо планетам. Дух захватывает от того, каким же пленительным виделось счастье советского человека при встрече с космосом — это гордые Химки-Ховрино, смятые в пространственный комок и оторвавшиеся от Земли.