дело о взрыве в Моздоке
Вчера в Верховном суде Северной Осетии продолжилось слушание дела о взрыве автобуса со служащими военного аэродрома Моздока. Суд заслушал первого обвиняемого — Магомеда Кодзоева. Тот заявил, что оговорил себя под пытками, а виновен только в том, что возил по Кабардино-Балкарии Шамиля Басаева. И сделал неожиданный комплимент в адрес ФСБ.
Автобус был взорван 5 июня 2003 года. Погибли 19 человек, десятки были ранены. В организации и совершении теракта обвиняются Магомед Кодзоев, Рустам Ганиев, Аркадий Арахов и Исса Илиев.
Потерпевших и свидетелей суд уже допросил, вчера начался допрос подсудимых. Первым выступил Магомед Кодзоев, с помощью которого, по версии следствия, в Моздоке была снята квартира для будущих смертниц Заремы Мужихоевой (она в моздокском теракте не участвовала, но получила 20 лет за попытку теракта в Москве; по делу была допрошена как свидетель) и Лидии Хальдыхароевой.
По заключению предварительного следствия, именно ингуш Магомед Кодзоев и житель Кабардино-Балкарии Зауркан Шогенов (он был убит при задержании) готовили и приобретали составляющие для взрывов автобуса и моздокского госпиталя. Магомед Кодзоев на допросах говорил, что он является "верховным имамом ваххабитов Ингушетии и Кабардино-Балкарии" и что лично готовил приезд в кабардинский город Баксан Шамиля Басаева. В связи с этим он признал себя виновным только в недоносительстве на Басаева. Остальные обвинения, по словам Кодзоева, являются "буйной фантазией следователя Моздокского УБОПа Пивоварова". Что же касается чистосердечного признания, то, по словам подсудимого, ему его "диктовали от начала и до конца". "Я не помню ничего, что говорил после задержания",— утверждает Магомед Кодзоев.
На вчерашнем допросе Магомед Кодзоев почти не смотрел в сторону гособвинителя и судьи, зато не сводил глаз со своего адвоката.
— Кто дал вам указание привезти в Баксан Басаева? — задала вопрос гособвинитель Мария Семисынова.
— Никто не давал,— ответил Кодзоев.— Я его на границе с Чечней встречал. С ним тогда Ганиев (подсудимый Рустам Ганиев.—Ъ) приехал, а я думал, что привезли больных из Чечни.
О покупке дома в Баксане, который использовался потом как перевалочный пункт террористов, Магомед Кодзоев якобы тоже ничего не знал. Он сказал, что подрабатывал водителем у Иссы Илиева, по его просьбе купил краску серебрянку и даже предположить не мог, что ее будут использовать при изготовлении взрывчатки.
В конце концов суд решил, что толку от такого допроса не будет, и гособвинитель просто зачитала показания обвиняемого на предварительном следствии. Там Кодзоев подробно описывал свое знакомство с Заурканом Шогеновым и Рустамом Ганиевым, рассказывал, как они снимали квартиру в Моздоке, как ездили с Заремой Мужихоевой по городу и искали подходящее место для взрыва. "Зарема очень эмоционально на все реагировала, часто говорила, что она бы 'вот здесь' взорвалась",— говорилось в показаниях подследственного. Тогда же он рассказал, как по его просьбе было приобретено три тонны селитры и несколько десятков килограммов алюминиевой пудры. Вчера Магомед Кодзоев отказался от этих показаний: "Оперативник сказал мне имя человека, о котором надо говорить, вот я и говорил. А перед видеокамерой я читал то, что мне дали".
Однако на представленной суду видеозаписи обвиняемый Кодзоев безо всяких шпаргалок, бодро и без запинок рассказывает все то, что "придумали оперативники".
— А как же показания Заремы Мужихоевой, которая указала на вас и на Ганиева? — удивился судья Александр Абоев.
— Это можно объяснить только тем, что ей дали 20 лет за то, чего она не совершала,— заключил Магомед Кодзоев.— На ее месте я бы тоже за собой всех потянул, даже непричастных.
После этого обвиняемый сказал: "Каким-то чудом на нас не списали взрыв госпиталя в Моздоке" (этот взрыв произошел 1 августа 2003 года). "Лично мне,— заявил подсудимый,— повезло только потому, что там участвовал Басаев. Приехал какой-то генерал ФСБ, который в обмен на мои показания о том, кто из должностных лиц помогал Шамилю, пообещал, что на меня не повесят дело о взрыве госпиталя". Но, по словам Кодзоева, сотрудники ФСБ так и не допросили его, и все потому, что "на данный момент только ФСБ может гарантировать хоть какие-то права". Вот он и воспользовался своим конституционным правом отказаться от дачи показаний. "В других местах у меня такой возможности не было",— заявил Магомед Кодзоев.