Саше Коваленко восемь лет. Матери нет. Отец уходил на несколько дней, оставляя Сашу с сестренкой одних в деревенской избе и не оставляя детям еды. С осени Саша живет в детском доме. Он не знает грамоты и счета. Он впервые увидел игрушки. У него в медицинской карте появилась первая запись — порок сердца.
Доктор Евгений Кривощеков, хирург Томского НИИ кардиологии, говорит мне:— Мы делаем 50-60 операций в год. А нужно делать 300.
— Почему вы не делаете 300?
— Потому что квота.
Доктор Кривощеков рассказывает, что каждый год в Томском НИИ кардиологии около 300 детей нуждаются в операциях по поводу порока сердца. Это дорогостоящие операции. Государство говорит, что у него нет на эти операции денег. Государство устанавливает квоту на подобные операции. И хирург должен сделать неестественный для врача выбор: одного ребенка оперировать, а двум детям отказать в операции.
Это сложные операции, их делают в Москве, Петербурге, Новосибирске и Томске. У многих людей просто не хватает денег, чтоб отвезти ребенка в Москву.
— Благополучным семьям не хватает денег,— говорит доктор Кривощеков,— а детдомовских детей кто повезет в Москву?
— И что? — спрашиваю.— И все. Дети с пороком сердца не живут дольше 30 лет.
Это тяжелые операции. Надо рассекать грудную клетку, надо давать ребенку наркоз и держать ребенка во время операции на аппарате искусственного кровообращения. После операции на груди ребенка остается большой уродливый шрам.
— Но дело даже не в шраме,— говорит доктор,— хотя девочкам, конечно, плохо жить со шрамом через всю грудь. Дело в том, что искусственное кровообращение пагубно сказывается на развитии ребенка. Эти дети и так отстают в развитии, потому что сердце работает неправильно и мозгу не хватает кислорода, питания не хватает, понимаешь?
Дверь в кабинет открывается. На пороге стоит мальчик восьми лет. И про мальчика сразу понятно, что ему не хватает питания. Мальчика зовут Саша Коваленко. Доктор Кривощеков дает Саше банан, и Саша принимается сосредоточенно банан есть — так, что пока не съел, не может отвечать на мои вопросы. Еще доктор дает Саше шоколадку "Твикс", и Саша прижимает ее к груди, как родную. Приехавшая вместе с Сашей воспитательница из детского дома говорит:
— Ты положи пока шоколадку, мы потом домой в автобусе поедем, и ты ее съешь.Мальчик безропотно кладет шоколадку на стол. И рассказывает.
Он рассказывает, что мать давно оставила их с сестренкой, а отец работал на лесоповале и часто уходил на несколько суток, не оставив детям ни еды, ни одежды. Из одежды у них были шорты и куртки. Они надевали шорты и куртки и бежали к соседям, чтоб соседи покормили их. Обуви у них не было.
— А зимой как? — спрашиваю я Сашу.— Так я про зиму и говорю.
— А ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, хорошо,— говорит Саша, а воспитательница качает головой, потому что на самом деле Саша часто болеет всеми на свете болезнями из-за своего порока сердца.
— А тебе не тяжело играть с ребятами?— Нет, не тяжело, я со всеми вместе бегаю,— говорит Саша, а воспитательница опять качает головой, потому что на самом деле через две минуты игры в салочки Саша отходит в сторону, ложится и лежит, переводя дыхание.
— А с кем ты дружишь в детском доме?— С Владиком,— отвечает Саша, а воспитательница качает головой, потому что у Сашиного друга Владика тоже порок сердца и в июле ему уже сделали операцию, но не на бюджетные деньги, а на деньги собранные вами, читатель.
— А ты в больницу-то придешь лечиться?— Приду,— у Саши загораются в глазах огонечки.— Здесь столько игрушек, что точно приду, особенно если на компьютере можно поиграть.
— Можно, приходи, лечись, играй,— говорит доктор Кривощеков.И когда доктор говорит это, он не знает, правду ли говорит. Потому что, во-первых, на Сашу может не хватить квоты. Во-вторых, по-хорошему, Саше надо постараться сделать не операцию на открытом сердце с использованием искусственного кровообращения, которое грозит превратить Сашину педагогическую запущенность в настоящую умственную отсталость, а щадящую эндоваскулярную операцию: без разреза груди, без искусственного кровообращения катетером через артерию на бедре ввести в сердце амплацер.
Амплацер — иначе говоря, заплата, накладываемая в сердце ребенка на дыру, сквозь которую смешиваются артериальная и венозная кровь,— стоит почти $7 тыс. Но государство не покупает детям амплацеров, государство в лучшем случае оплачивает операции на открытом сердце, потому что они дешевле.
Амплацеры детям в России покупают незнакомые добрые люди. И если вы добрые люди, то можете рассчитывать, что Саша и десятки таких же, как Саша, детей, получив амплацеры, не просто выживут, но и научатся читать.
И прочтут ваши имена.