Архитектор тонких материй

Дизайнеры, как правило, не любят свои юбилеи. Во-первых, в силу природного кокетства, во-вторых — в силу известного предрассудка: модой должны заниматься люди молодые и чуткие ко всему новому. Однако шестидесятилетний юбилей Джанфранко Ферре прошел тихо совсем по другим причинам. Во-первых, потому, что он, похоже, совсем не ценит шумиху вокруг собственного имени, то есть кокетства лишен. А во-вторых, потому, что, вероятно, не переживает из-за своего возраста, так как убежден, что в моде важнее не новизна и свежесть, а красота и благородство.

Ферре часто попрекают 80-ми годами. Он и в самом деле один из главных кумиров того времени. Но он был одним из тех, кому те сомнительного достоинства годы обязаны не стилем, а формой. А формы эти были полны четкого ритма и сложнейшей архитектоники. Сын инженера, Ферре с его архитектурным образованием пришел в моду как раз вовремя. Получив в 1969 году диплом Миланского политехнического института, он вместо архитектуры занялся дизайном аксессуаров, а для изучения текстильного производства отправился в Индию, где обнаружил, по его собственным словам, "иной — чистый и неиспорченный стиль в одежде" и задумался о том, как его перенести на европейскую почву. Знаменитые слова Дианы Вриланд о том, что "в Индии розовый то же самое, что в Европе синий", были сказаны именно ему, а Ферре ей тогда ответил, что у этого есть вполне прозаическое объяснение: розовый краситель в Индии самый дешевый. И в самом деле в Индии он увидел цвет, очень яркий и очень живой, потому что натуральный. Он открыл благородство и тепло рукодельных вещей, изучая сложнейшие работы по коже и металлу, которыми так славятся индийские ремесленники. С тех пор Ферре славится своим цветом, в котором никогда не бывает мерзкого анилинового оттенка, и своей уникальной работой с кожей, многодельной и изысканной.

Свою марку Ферре зарегистрировал в 1974 году. А в 1978-м показал первую женскую коллекцию. С самого начала было понятно, что в моду пришел человек, которого меньше всего интересуют тенденции и сиюминутные веяния. Он всегда признавался, что относится к моде как к архитектуре. Что одежда, как и архитектура,— это поиск решения в конструкции, форме и цвете. Его конструкции, всегда казалось, могут существовать сами по себе отдельно от женского тела, но при этом как бы благосклонно принимают его — и оно становится частью этих конструкций. Его формы и объемы, всегда несколько преувеличенные, полные драматизма и даже пафоса, никогда не следуют послушно вдоль тела, а всегда создают вокруг него некое отдельное пространство, словно охраняют от излишне пристальных взглядов. Его цвет — всегда благороден и богат, каким бы ярким он ни был. А декор, пусть даже самый пышный, всегда аристократичен. Его никогда ни с кем не сравнивали, разве что с великим американским архитектором Фрэнком Ллойдом Райтом.

Разумеется, все это больше походило на Couture, и, разумеется, Ферре не устоял перед этим соблазном.

В 1986 году он сделал первую кутюрную коллекцию и впоследствии не раз получал главную итальянскую награду в этой области Occhio D`Oro. Так что предложение стать арт-директором дома Christian Dior, поступившее от Бернара Арно в 1989 году, выглядело вполне логично. Ферре сменил на этом посту вполне профессионального, но совершенно безликого Марка Боана. Арно хотел добавить артистизма и драматизма в жизнь прославленного дома, то есть всего того, чего дом был лишен после смерти основателя и ухода Сен-Лорана. Выбор оказался точным. Ферре не просто возродил былую славу дома, но и сделал отличный задел на будущее. Он разработал целый ряд аксессуаров, которыми Диор торгует и по сей день весьма успешно, среди них, например, знаменитая стеганая прямоугольная сумка с золотыми подвесками-инициалами. Ферре, с его умением возводить моду в ранг искусства, был идеальной фигурой для Диора, дом которого давно уже стал символом аристократизма и роскоши, высочайшего портновского мастерства и космополитичной элегантности.

На этом посту Ферре продержался восемь лет, пережив все гримасы минимализма, культ бедности и антиэстетику 90-х годов. Его драматизм всегда был уместен в стенах этого дома, а архитектурные формы в силу своего благородства приживались в любом ландшафте.

Зато рубеж веков Ферре, пожалуй, пережил нелегко. Конец 90-х — начало 2000-х с их чисто маркетинговыми приемами ведения дел, корпоративными войнами и рекламными походами стенка на стенку никак не сочетались с его старомодным благородством и верой в то, что одежда — это "геометрия, гармония, объем". Но как только оказалось, что в этих маркетинговых войнах победителей обнаружить не удается, у Ферре словно открылось второе дыхание. И все последние коллекции напоминают все лучшее, что он сделал за 30 лет своей карьеры.

Знаменитые белые блузки снова входят в моду и становятся таким же культовым предметом, как когда-то в 80-е; большие объемы, которыми так славился всегда Ферре, превращаются в главную тенденцию вот уже не первого сезона; а его любимые цвета, сочные и благородные, вытесняют пошлые неоновые оттенки. В моде царит роскошь и порядок, две вещи, которые он ценит превыше всего. Значит, Ферре все делал правильно.