300 лет назад, 29 апреля 1722 года, император Петр I подписал указ «Об ограждении Малороссиян от всяких обид и притеснений», данный принятому в Москве с почетом и торжественно И. И. Скоропадскому — гетману входившей в состав Российской Империи Малороссии. Но документ, подтверждавший ее жителям разнообразные льготы, по своей сути настолько резко противоречил его благостной форме, что гетман от расстройства занемог и вскоре после возвращения на родину умер.
«Co времен Богдана Хмельницкого страна находилась в постоянном колебании»
«Co времен Богдана Хмельницкого страна находилась в постоянном колебании»
«Ударить челом всеми Малороссийскими городами»
«В Малороссии не прекращалось брожение умов,— писал в 1882 году профессор Дерптского университета А. Г. Брикнер об отношении ее жителей к вхождению в состав России.— Особенно недовольны были казаки».
Вопреки тому, что писали в советское время о нерушимой дружбе двух народов, начало которой в 1654 году положил договор гетмана Б. М. Хмельницкого о воссоединении с Россией, в Малороссии регулярно возникали разнообразные антироссийские движения.
«Co времен Богдана Хмельницкого,— констатировал профессор Брикнер,— страна находилась в постоянном колебании. Население не было расположено в пользу Московского правительства, не желало более тесной связи с Россией, старалось сохранить во всех отношениях прежнюю вольность. Гетман не всегда охотно подчинялся распоряжениям и указам центральной власти, и личные выгоды и политические убеждения гетмана иногда не соответствовали желаниям царя…
Были люди, мечтавшие об обеспечении своих личных выгод союзом с Польшей; другие желали действовать заодно с крымским ханом».
Колебания время от времени переходили в форму вооруженного противостояния с царскими войсками. А периоды сосуществования благодаря хитроумию малороссийских гетманов иногда имели совершенно своеобразные формы. Самым ярким примером этому служили события 1665 года, вызывавшие позднее долгие и ожесточенные споры между историками разных идейных направлений.
В тот год гетман И. М. Брюховецкий, боровшийся со множеством внутренних и внешних врагов, решил обратиться за дополнительной помощью к русскому самодержцу:
«В начале 1665 года,— повествовал историк, тайный советник Д. Н. Бантыш-Каменский,— Гетман Брюховецкий, чрез Киевского Полковника Василия Дворецкого, ходатайствовал у Бояр о присылке к нему вспомогательного Российского войска и получил отказ по причине дурного содержания ратных людей в Украйне (так в тексте.— "История")».
У присылавшихся прежде российских полков, как считалось, были все основания жаловаться на плохое снабжение их малороссами продовольственными и иными припасами.
Но гетман категорически отрицал наличие проблемы, клялся в верности царю Алексею Михайловичу и получил военную помощь.
«Государь,— писал Д. Н. Бантыш-Каменский,— велел Окольничему Князю Львову идти в Киев с вверенным ему отрядом, а к Брюховецкому отправил Воеводу Федора Васильевича Протасьева с ратными людьми».
Но отличавшийся изворотливостью гетман перестал бы быть самим собою, если бы не использовал общеизвестный прием «разделяй и властвуй». Он позволил прибывшим полкам брать в местах их расположения столько, сколько им потребно для снабжения, не обозначив даже приблизительные рамки. И вскоре командиры всех уровней из прибывших полков стали пользоваться предоставленным им правом самоснабжения с немалым перебором. Что, естественно, усиливало недовольство населения подчинением Москве.
«Столкновения,— сообщал историк Н. Н. Оглоблин,— везде начинались из-за расчетов по "стацейному сбору", т. е. по сбору с горожан жизненных припасов на корм ратных людей.
Уже в июле и августе 1665 г. посыпались жалобы горожан на неправильности по сбору "стацей"».
В ответ на сопротивление войска прибегли к насилию, и цель, задуманная гетманом, как могло показаться, была достигнута. Жалобы на бесчинства он имел право переправлять в Москву, что давало ему больше власти над российскими командирами, не стремившимися беспрекословно подчиняться гетману. А население было вынуждено все чаще обращаться к нему со своими жалобами и прошениями.
Вот только эта тактика не прибавляла ему популярности при царском дворе. И гетман придумал новую уловку:
«Для утверждения в Царской милости,— писал Д. Н. Бантыш-Каменский,— Брюховецкий прибегнул к хитрым средствам. Он уговорил Старшин ударить челом Великому Государю всеми Малороссийскими городами (передать их в прямое владение Алексея Михайловича.— "История"), с предоставлением себе только суда и расправы над Козаками, и с сими предложениями явился в Российскую Столицу 11 Сентября».
Расчет был снова на то, что недовольство известными своим мздоимством российскими воеводами и другими чиновниками, назначенными в города, заставит их жителей все чаще прибегать к помощи гетмана и вынудит горожан сплотиться вокруг него. Управление же собственными войсками и так оставалось в руках гетмана.
Этой бесконечной череде хитростей украинской верхушки и «постоянному колебанию» Малороссии, казалось, никогда не будет конца.
«Одаренный от природы умом необыкновенным, получив у Иезуитов отличное образование, Мазепа имел дар слова, искусство убеждать»
Фото: Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images
«Одаренный от природы умом необыкновенным, получив у Иезуитов отличное образование, Мазепа имел дар слова, искусство убеждать»
Фото: Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images
«Казался вполне добросовестным»
Не предвещало никаких перемен и избрание в 1687 году гетманом И. С. Мазепы. Он вместе с другими малороссийскими руководителями обязался «стараться о соединении Малороссийского народа с Великороссийским», не поддерживать связей с иностранными монархами, защищать рубежи от турок и набегов крымских татар, не ссорить Россию с поляками. За что получал прежние права и московский стрелецкий полк для личной защиты.
В тот момент еще никто не разглядел, что Мазепа, как указывал Д. Н. Бантыш-Каменский, превосходил по лучшим и худшим качествам всех предыдущих гетманов:
«Одаренный от природы умом необыкновенным, получив у Иезуитов отличное образование, Мазепа кроме Малороссийского языка знал Латинский, Немецкий и Польский, имел дар слова, искусство убеждать; но с хитростью, осторожностью Виговского соединял в себе злобу, мстительность, любостяжание Брюховецкого; превосходил Дорошенка в славолюбии, а всех в неблагодарности».
Поэтому не было ничего удивительного в том, что вся его тактика в отношениях с Москвой по сравнению с прежними гетманами не претерпела особых изменений. Но Мазепа демонстрировал особо ревностное служение российским монархам, в особенности начавшему самостоятельное правление в 1689 году царю Петру Алексеевичу.
«Мазепа,— отмечал профессор А. Г. Брикнер,— долгое время казался вполне добросовестным представителем царских интересов… При агитации польских эмиссаров, постоянно находившихся в Малороссии, при тайных сношениях малороссиян с крымским ханом, Мазепа не раз уже оказался более или менее компрометированным.
Однако, иногда он действовал весьма решительно против недоброжелателей Москвы, доносил на них властям, выдавал тех, которые делали ему преступные предложения, и вообще показывал вид безусловной преданности царю».
А переход Мазепы в 1708 году на сторону врага Петра I — шведского короля Карла XII — профессор Брикнер считал следствием ошибки в расчетах гетмана:
«Никто не мог в то время предвидеть исхода Полтавской битвы».
Кроме того, Мазепу подтолкнули к пагубному для него решению и некоторые обстоятельства:
«Положение гетмана во время Северной войны было чрезвычайно тяжело. В Малороссии не прекращался ропот на постоянные жертвы, требуемые войною. Каждую минуту в Малороссии можно было ожидать бунта. Мазепа не мог не задать себе вопроса: на чьей стороне большая вероятность победы? Предположение, что не Петр, а Карл останется в выигрыше, заставило Мазепу изменить России. В этом взгляде умного, опытного, действовавшего не по какому-либо минутному увлечению, a по холодному расчету гетмана заключается самое ясное доказательство страшной опасности, в которой находился Петр».
Уже 6 ноября 1708 года был избран новый гетман — И. И. Скоропадский, который, ссылаясь на преклонный возраст (ему было 62 года), пытался отказаться от оказанной ему чести.
«Скоропадский,— писал Д. Н. Бантыш-Каменский,— действительно возведен в Гетманы по воле Обладателя России. После измены Мазепиной Петр не хотел вверять управление Малороссии людям предприимчивым. Если б он мог свободно действовать, еще тогда уничтожил бы Гетманство; равно и Малороссияне не избрали бы вольными голосами Скоропадского».
«В Малороссии,— докладывал стольник Протасьев,— самые последние чиновники добывают себе богатство от налогов, грабежа и винной продажи»
«В Малороссии,— докладывал стольник Протасьев,— самые последние чиновники добывают себе богатство от налогов, грабежа и винной продажи»
«Находился при Гетмане для управления»
К тому времени российский монарх уже полностью осознал, что жители Малороссии становятся глухи, если им говорят «дай», но внимательно выслушивают любое обещающее им пользу предложение. И использовал это наблюдение в войне против шведов:
«Государь,— констатировал Д. Н. Бантыш-Каменский,— увещевал Малороссиян не внимать Универсалам Карла XII и изменника относительно доставления продовольствия неприятелю; угрожал смертью ослушникам сего веления и обещал давать по две тысячи рублей за взятие в плен Шведского Генерала, по тысяче за Полковника, за солдата по пяти рублей, а за убиение каждого неприятеля по три рубля».
На фоне расправы со сторонниками Мазепы в Батурине царское обещание значительных для того времени денег, как считал тот же автор, возымело действие:
«Жестокая казнь, постигшая мятежных защитников Батурина и щедрая награда, предоставленная Государем верным подданным, увенчаны были желаемым успехом.
Крестьяне Малороссийские не только прятали свои пожитки и съестные припасы в лесах и болотах, но крали даже у неприятеля лошадей, нападали на него порознь и в последствии сражались с отдельными Шведскими отрядами».
17 июля 1709 года гетман Скоропадский в награду за помощь в победе над шведами попросил царя подтвердить все прежние права и преимущества, данные малороссам российской властью во времена Богдана Хмельницкого, и почти на все свои просьбы получил согласие Петра I. Но для разбора жалоб на те или иные притеснения малороссов царь прикомандировал к гетману ближнего стольника А. П. Измайлова. Отказаться от царского назначенца, а по сути, соглядатая и надсмотрщика гетман не мог, ведь он сам просил оградить малороссов от обид.
Именно с этого и началось ограничение гетманской власти. Ведь в царской грамоте Измайлову говорилось, чтобы он «находился при Гетмане для управления, с общего с ним совета, делами Великого Государя».
Кроме того, Измайлов получил тайную царскую инструкцию.
В ней его обязывали следить за потаенным общением гетмана и малороссийской старшины между собой и с иностранными государствами. Ближний стольник обязывался выяснить и то, сколько в действительности собиралось податей в Малороссии, и правильное ли количество денег отправлялось в царскую казну.
В сентябре того же 1709 года Измайлова отозвали в Москву и его сменил стольник Ф. И. Протасьев. Созданная система управления Малороссией, судя по всему, устраивала занятого войнами и преобразованиями царя. Во всяком случае, на протяжении длительного срока она оставалась неизменной.
Постепенные перемены начались в 1715 году, когда малороссийским полковникам запретили назначать старших чинов их полков без согласия стольника Протасьева. При этом уменьшение объема власти малороссийской старшины проводилось на фоне всяческих милостей, даруемых гетману монархом. В 1718 году царь с почетом принимал Скоропадского в Москве, щедро его одаривал и выполнил слезную просьбу гетмана: вместо шести драгунских полков, которые Петр I собирался расквартировать в Малороссии, туда был направлен только один.
Царские милости сыграли с гетманом злую шутку. Он счел, что роль Протасьева в управлении Малороссией можно мало-помалу снизить. Но Скоропадский ошибся. В 1720 году стольник направил в Москву доношение (донесение) о деятельности гетмана, в котором указывал, что Скоропадский нарушает правила общения с иностранными державами, прежде всего с польскими гетманами:
«К Господину Гетману приезжают из Польши посланцы от Гетманов Корунных и от других тамошних знатных персон, хотя и не в важных делах, токмо с партикулярными, как я о том уведомляюсь после.
Однако ж посланцев Господин Гетман принимает и письма от них получает и на письма их ответствует, только изволит мне объявлять на словах, о чем к нему Гетманы или другие персоны писали, и как на те их письма Его Вельможность ответствует».
Протасьев писал, что гетман не показывает ему ни самих писем, ни своих ответов на них. Докладывал он и о том, что Скоропадский раздает местности и земли мазепинцев и прочих изменников по своему разумению и желанию, хотя каждую такую отдачу в новые руки должен был согласовывать с царем. Сообщал Протасьев и о серьезных непорядках в сборе податей и иных денежных вопросах.
В том же 1720 году были обнаружены и разнообразные нарушения в ведении дел в канцелярии Скоропадского. Вместе с суровым внушением гетману было предписано создать Войсковую канцелярию со строгим учетом документов. В следующем, 1721 году, последовал приказ создать в Малороссии Судебную канцелярию для упорядочения всех дел по ведущимся в разных судах тяжбам. Но гетман и его окружение сочли, что эти указания постигнет судьба немалой части из множества царских указов и приказов — из-за огромного числа дел Петр Алексеевич о них просто забудет.
Они не понимали, что чаша терпения царя уже переполнилась.
«Принуждают Козаков из Козацкой службы идти к себе в подданство»
«Принуждают Козаков из Козацкой службы идти к себе в подданство»
«Малороссии быть в ведомстве Сенатском»
«Непростительная медленность, оказываемая Скоропадским в исполнении Монарших велений,— считал Д. Н. Бантыш-Каменский,— послужила Петру поводом к приведению в действие давно обдуманного намерения».
18 января 1722 года гетман в сопровождении семьи и приближенных прибыл в Москву, чтобы поздравить самодержца с успешным окончанием Северной войны и с принятием императорского титула. Как и прежде, его принимали с большим почетом, а на торжественных обедах, к удивлению многих российских вельмож, он сидел рядом с императором. А императрица постоянно демонстрировала свое особое благоволение супруге Скоропадского.
На радостях гетман 28 апреля 1722 года направил императору «Статьи» — перечисление просьб к монарху. Он просил освободить жителей Малороссии «от кормления драгун» и запретить солдатам и офицерам брать для своих нужд транспорт и пищу. Были и другие просьбы, и 29 апреля 1722 года немалую часть их монарх отклонил. И в тот же день неожиданно подписал указ гетману «Об ограждении Малороссиян от всяких обид и притеснений».
Начинался документ перечислением непорядков в Малороссии:
«В Судах Генеральных чинятся, ради взятков и великих накладов, многие неправды, от чего бедные Козаки, кому больше наложить нечего, и с правдою обвинены бывают».
Говорилось в нем и о злоупотреблении властью малороссийскими полковниками:
«Чинят они тягости по тому ж неправыми судами из великих же накладов, отнятием грунтов, лесов, мельниц… принуждают Козаков из Козацкой службы идти к себе в подданство».
Не были забыты в указе и злоупотребления с податями, а также непорядки в созданной нехотя Войсковой канцелярии:
«В Войсковой Генеральной Канцелярии идет непорядочное отправление, от чего и на посланные Наши Указы медленное ответствование чинится».
А для исправления всех указанных проблем император вводил новое государственное учреждение, о чем писал в том же указе гетману:
«В Глухове быть при Вас Бригадиру Нашему, Степану Вельяминову, да с ним шти (шести.— "История") человекам, Штаб-Офицерам, переменяясь из гарнизонов Украинских, которому с общего с вами совета и согласия, чинить то все, как определено в Хмельницкого договорах…
Дабы тем всему Малороссийскому народу все неправые суды и напрасные отягощения пресечены были».
Фактически речь шла о ликвидации гетманства и замене его на Малороссийскую коллегию, как был назван управляемый бригадиром Вельяминовым орган. В тот же день последовал еще один указ Петра I, короткий, в одно предложение, и лишающий гетмана даже видимости власти и возможности прямого общения с монархом:
«Малороссии быть в ведомстве Сенатском».
Скоропадский пытался исправить положение и 3 мая 1722 года отправил императору велеречивую и исключительно верноподданническую челобитную, суть которой состояла в том, что создание Малороссийской коллегии нарушает все прежние договоры. Но царь кратко ответил гетману, что никакого нарушения «пунктов с Хмельницким» нет.
16 мая 1722 года народ Малороссии напечатанными царскими указами известили, что для его блага, «для лучшей верности и управления» произошла перемена образа правления.
Случившиеся перемены не лучшим образом отразились на здоровье гетмана, так и не добившегося изменения царских предначертаний. Он отправился в Малороссию и вскоре после возвращения, 3 июля 1722 года, скончался.
Позднее изменения способа управления Малороссией случались еще не раз. Но далеко не все наследники Петра I усвоили его урок: любое требование к малороссам должно выглядеть как очень ценный дар для них.