Мечта резидента

ненаучная фантастика

Вчера состоялся пресс-показ нового российского блокбастера "Личный номер" — фильма про то, как мужественный российский офицер борется с международным терроризмом. В фильме кинокомпании Top Line Production утверждается, что он основан на реальных событиях. Российские силовики морально уничтожают беглого олигарха, спасают захваченных чеченскими и арабскими боевиками заложников, а также успешно громят базу террористов в Катаре. Несмотря на то что в действительности все произошло с точностью до наоборот, создатели фильма остались довольны тем, что "получилось патриотическое кино". "Личный номер" смотрела корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.

Сразу поясню: редакция послала меня на пресс-показ блокбастера не как кинокритика, потому как я таковым не являюсь, а как корреспондента, освещавшего войну в Чечне, операцию в "Норд-Осте" и события Беслане. Изначально сообщалось, что кино будет про "Норд-Ост", поэтому надо было понять, правду скажут зрителям авторы или соврут. Все оказалось намного сложнее.

Начнем с того, что хоть кино и начинается в Чечне, но Чечней и не пахнет. Два внедорожника мчатся по мягкому серпантину, по хорошей дороге без ям и ухабов. А вокруг горы, только такие невысокие и без леса. Ну нет в Чечне таких дорог, они бронетехникой разбиты. И горы в Чечне, конечно, другие. Это, впрочем, мелочи, тем более что авторы фильма потом признались — чеченские кадры снимались в Карачаево-Черкесии. А вот эпизод, где прибалтийский наемник Бойкис связывается по спутниковому телефону с арабским шейхом, и разговор тут же засекают наши, и спустя считанные минуты наемника накрывают выпущенные с вертолетов ракеты,— совсем сказочный. Не бывает так. Отследить сигнал спутникового аппарата, отдать приказ, скорректировать действия авиации — все это за пару-тройку минут просто невозможно, а больше двух минут террористы теперь по телефону не разговаривают. Иначе их в Чечне просто не осталось бы. Еще один интересный эпизод — иностранная журналистка Кэтрин Стоун выпрыгивает из-за руля внедорожника, на котором крупными буквами выведено TV, и довольно нахально спрашивает у командира блокпоста, почему он не дает ей разрешение на съемку места взрыва. Я этой журналистке прямо позавидовала. Вообще-то машину с иностранными телевизионщиками и из Ханкалы бы не выпустили. И потом, что за разрешения стали выдавать командиры блокпостов, которые с журналистами даже не разговаривают?

Авторы фильма не скрывали, что консультировались с генералом ФСБ Анисимовым, который, правда, в отставке, и с представителем ЦРУ Штольцем, тоже отставником. Но если ценные указания от ЦРУ в фильме практически не просматриваются, то причастность российской спецслужбы к созданию фильма настолько очевидна, что даже как-то неудобно.

Русский офицер Алексей Смолин, попавший в Чечне в плен к боевикам, под пытками заявляет на видеокамеру, что дома в Москве и Волгодонске взорвала его группа по приказу руководства ФСБ. Потом майор сбегает из чеченского плена, и помогает ему в этом журналистка Стоун. Кассета с видеозаписью переправляется олигарху Покровскому. Олигарх получил убежище в Англии, в России он объявлен в розыск, но мечтает взять реванш и вернуться на родину победителем. Для этого он проводит серию переговоров с арабским экстремистом Ансар-Алой, принимает у себя на вилле чеченцев и арабов, разрабатывает операцию — захватить в Москве цирк, но заложников не убивать, а предоставить их спасение переговорщику — ему, Покровскому. После этого Покровский покажет всему миру видеокассету с признаниями майора ФСБ и навсегда опорочит ненавистную ему спецслужбу.

Если вы скажете, что еще не догадались, будто речь идет о политэмигранте Борисе Березовском, то я вам не поверю. На протяжении всего фильма повторяют, что этот олигарх в розыске и живет в Лондоне. И что главный его козырь — причастность ФСБ к взрывам домов. И опирается это утверждение на показания офицера ФСБ. Только в кино они были даны под пытками, а в реальной жизни подполковник ФСБ Александр Литвиненко рассказывал об этом добровольно.

Когда захватившие цирк террористы требуют в качестве переговорщика господина Покровского, потому что "только он может остановить войну в Чечне", то в оперативном штабе, развернутом неподалеку, говорят: "Но он в федеральном розыске! Как только он сюда прилетит, его арестуют! Это должен решать президент..." И генерал ФСБ, который без устали повторяет, что в цирке заложники и они не должны пострадать, соглашается, что президент должен разрешить олигарху вернуться. Это, по всей видимости, и происходит, потому что самолет с олигархом вылетает из Лондона. Но у олигарха, конечно же, ничего не выходит. Заложников освобождает отважный майор Смолин, он же спасает весь остальной мир — ликвидирует араба Хасана, направляющего самолет с бомбой в Рим, где проходит саммит "большой восьмерки".

Когда самолет должен взорваться, офицер рассказывает — и его слышит весь мир,— что признание о взрывах домов в Москве и Волгодонске у него вырвано под пытками и на самом деле такого никогда не было. И посрамленный олигарх Покровский, который в этот момент летит на переговоры в Москву, теперь даже не знает, куда лететь. Его растерянное бормотанье вызывает в зале смех даже среди критиков. "Назад, в Лондон!" — командует олигарх, и тут же голос за кадром сообщает, что фильм основан на реальных событиях.

Но у посрамленного олигарха есть соратники — арабские экстремисты, цели которых, конечно, глобальные: они хотят уничтожить весь мир. База экстремистов расположена в Катаре. Там, прямо посреди пустыни, мы видим их тренировочный лагерь. Вы разве не знали, что в Катаре есть экстремисты? А кого тогда, по-вашему, взрывают доблестные офицеры ГРУ и за это томятся за решеткой?

После того как заложников в цирке освобождают, наши решают нанести превентивные удары по базе в Катаре, НАТО их поддерживает и высылает на подмогу свои истребители. Точечные бомбовые удары — и от базы ничего не остается. "Молодцы, русские!" — кричат в эфир натовские пилоты. В зале, правда, кто-то смеется, но это, наверное, с непривычки.

А в конце фильма голос за кадром рассказывает, что главный идеолог экстремистов Ансар-Ала избежал бомбежки, потому что его предупредили "заокеанские коллеги", и что через два месяца он объявился в Панкисском ущелье Грузии, но это уже "совсем другая история".

Видимо, на "Личном номере" эта драма не заканчивается — так что, скорее всего, все прелести идеологической борьбы российских спецслужб Грузии только предстоит испытать.

— Какой-то уж слишком патриотический ваш фильм,— сказала я продюсеру Сергею Грибкову на состоявшейся после пресс-конференции.

— Ну, идет третья мировая война,— сказал господин Грибков. И добавил, что, раз люди получают удовольствие от такого кино, значит, это то, что нам нужно. И что мы сильная страна и должны об этом говорить.

Журналист горячо не соглашался. Впрочем, его быстро одернули коллеги-критики, которым про идеологию было неинтересно, а интересно про бюджет и прокат. Бюджет фильма составил $7 млн. Маловато, учитывая, что при съемках были уничтожены один бронетранспортер, два грузовика "Урал", шесть машин ДПС и разбит один Ил-76. На вопрос, откуда деньги, авторы так и не ответили.

Зато авторы признались, что цирк ненастоящий — на самом деле это спортзал "Дружба" в Лужниках.

— Настоящий,— согласился продюсер.— Это кабинет Андропова (Юрий Андропов, председатель КГБ СССР.— Ъ).

После пресс-конференции я все-таки спросила у господина Грибкова, не стоял ли у стола, на котором писался сценарий, человек в погонах. Продюсера такие вопросы смущали. Сценарист Юрий Сайгайдак на пресс-конференцию почему-то не пришел, вот и пришлось мучить господина Грибкова.

— Вы поймите, ассоциации всегда возникают, даже если бы мы другие фамилии и места выбрали,— объяснил продюсер.— Политика меня в этом фильме вообще не волнует. Главное, что пришел новый герой, и он для целой страны герой, понимаете? Он простой парень, пришел в цирк дочь спасать, а спас мир. Одна знакомая девушка, посмотрев фильм, сказала мне: "Ну вот теперь как-то спокойно стало".

— Но вы ведь создали и антигероя, а ему дали совершенно узнаваемые черты. Катар, Панкисское ущелье, олигарх в Лондоне — просто любовью к искусству это не объяснишь...

Продюсер сказал мне, что ему так не кажется. В смысле, что антигерой для неполитизированного зрителя неузнаваем, он без фамилии и привязки к действительности. И места выбраны чуть ли не случайно.

В общем, я должна была сделать вывод, что кино делали люди совершенно неполитизированные.

— А, собственно, что плохого? — спрашивали друг у друга мои коллеги-журналисты, уходя из зала.— Если в стране президент — полковник КГБ, то почему национальный герой не может быть майором ФСБ?