На Новой сцене Большого театра Московская государственная академия хореографии (МГАХ) представила свою версию балета Василия Вайнонена "Щелкунчик". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА не без внутренней борьбы осознала пользу этой премьеры.
Богатый фантазией хореограф Вайнонен ставил "Щелкунчика" неоднократно. Ветераны Большого до сих пор вспоминают версию 1939 года. Но московский вариант оказался прочно забыт, в отличие от более раннего ленинградского: постановку 1934 года свято хранит Академия имени Вагановой. Десять лет назад спектакль перенес на сцену Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко худрук Дмитрий Брянцев, ностальгирующий по ленинградскому детству. Вот этот-то "Щелкунчик" и поставила московская академия, урезав его с трех актов до одного с помощью репетитора музтеатра Михаила Крапивина.
Нельзя сказать, что спектакль обесценился от этой операции: в длиннющем драмбалете полным-полно танцев откровенно слабых и мизансцен откровенно проходных. Купюры тут допустимы, тем более что нехитрый сюжет и основные достижения хореографической мысли — Вальс снежинок, Розовый вальс и па-де-де — остались в неприкосновенности. Другое дело, что сам жанр драмбалета 1930-х подразумевает этакое неспешное повествование с богатыми "взаправдашними" декорациями, обилием бытовых подробностей, обстоятельными мизансценами и россыпью актерских работ. И тут московская академия оказалась банкротом. На оформление художников Анны и Анатолия Нежных жалко смотреть: серия тусклых слайдов, дополненных разрозненной сценической мебелью. Авторы отличаются пристрастием к завитку: кучерявится окно и видные сквозь него здания городка, загибаются коричневатые лапы елки, вихрятся сероватые разводы метели, в тортоподобном сказочном царстве закручивается буквально все — но ничего празднично-сказочного в этих разухабистых этюдах нет. С актерскими работами тоже беда: мальчики в сюртуках скукоженны, как призывники перед медкомиссией, девочки путаются в длинных платьях — где уж тут вспоминать про роли и манеры. В балете, освоенном прабабушками и прадедушками, современная молодежь явно чувствует себя по-идиотски. И трудно ей не посочувствовать, представив себя на месте 17-летнего парня, вынужденного ползать на четвереньках или семенить мелкими шажками, скрючив ручки у груди, изображая злую крысу.
Впрочем, остаются танцы "золотого фонда", чрезвычайно полезные для школьников. Однако польза не гарантирует художественного результата. Скажем, штурм тяжелейшего Вальса снежинок захлебнулся: одолев вращение "блинчиками" в арабесках, девушки так и не смогли вскарабкаться в большие jete — попытки видны были, прыжки — нет. Да и просто бегать по сцене они решительно не умеют: за шлепанье распущенными стопами и расшатанный корпус учителю снежинок стоит поставить неуд. Ровнее и пристойнее выглядел Розовый вальс: девочек спасали их длинные юбки, мальчиков — скромные обязанности кавалеров.
Среди многочисленных солистов обнадежили немногие. У маленькой Ольги Ивлевой, играющей героиню в детстве, замечательно красивая и не по-московски выворотная стопа, но удастся ли девочке сохранить это редкое достоинство до выпуска — еще вопрос. В Восточном танце выпускница Дарья Ворохобко решительно избавилась от десятилетиями культивируемой неги, наполнив старобалетные изгибы и извивы экспрессией современного танца. В Испанском щеголял изящными позами легкий Владислав Лантратов — чуть ли не единственный, кто танцевал свободно и с явным удовольствием. Китайский забавно исполняли японцы Саяка Охори и Ясумаса Омори, последний к тому же отлично выполнил нелегкую "щучку".
На роль Щелкунчика-принца ученика не нашлось — пригласили артиста Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко Вячеслава Бучковского. Держался он скромно (мягкие ноги, чистые туры, никаких романтических порывов), а запомнился тем, что едва не грохнул свою партнершу головой об пол с верхней поддержки. Отважная Чинара Ализаде вовремя оперлась руками о его спину, не потеряв душевное равновесие и восстановив физическое. Эта девушка с точеной фигуркой, хрупкими ножками, изящными линиями адажио и легким, хоть и небольшим прыжком достойна похвалы не только за самообладание. Трудную партию она исполнила деликатно, чисто, хотя заметно обессилела к концу па-де-де. Актерскими приемами она не злоупотребляла — улыбку, надетую в начале партии, девушка не снимала до конца балета, что, впрочем, надежно уберегло ее от вульгарного хлопотания лицом.
Появление "Щелкунчика" в репертуаре Московской академии закономерно — даже странно, как до этого раньше не додумались. Во-первых, балет Василия Вайнонена поставлен на детей и для детей, во-вторых, его охотно покупают за границей — уже сейчас везут на гастроли в Грецию, в-третьих, и в отечестве на "Щелкунчике" зал обычно не пустует, особенно под Рождество. В Большом зрителей было много, особенно бабушек и родителей с детьми. В самом деле, разве не стоит поскучать минут сто ради приобщения ребенка к "золотому фонду"? Это же полезно — как рыбий жир.