В Петропавловской крепости закрылся фестиваль с говорящим названием "Кинотанец", организованный школой джаз-модерн-танца "Каннон данс" и институтом Pro Arte. При всем разбросе в тематике и хронологии акцент был сделан на поисках общего между кино и танцем, считает МАРИЯ Ъ-РАТАНОВА.
Стоит признаться, кинотанец в России все еще малопопулярная штука. Именно поэтому организаторы феста во главе с куратором из США Аллой Ковган, собирая программу, перерыли видеоархивы за последние десять лет и выбрали все, что показалось им в той или иной степени интересным. Причем решено было отбирать не только то, что соответствует простому определению "танец на пленке", но и образцы динамичного монтажа, создающего в кино иллюзию движения, и примеры "танца камеры", например как в известном фильме Михаила Калатозова "Я Куба". Вышла забавная штука: поначалу фильмы без танцев оказались интереснее фильмов с танцами. Так произошло с канадским режиссером Гаем Маддином.
Мастер фантастического хоррора, наследник немецкого экспрессионистского кино, Гай Маддин снимает черно-белые фильмы с эффектом "старой пленки" 20-х годов. Выходят захватывающие вещи. Но лишь до тех пор, пока режиссеру не приходится снимать собственно балет. Его немая короткометражка "Сердце мира" на музыку "Время, вперед" Георгия Свиридова, пародия на советские агитационные фильмы, действительно оказалась образцом "монтажной хореографии": камера выхватывает то Ленина, запихиваемого в гроб, то огромные глаза девы в белом, то стальной фаллос, изрыгающий золото, то пульсирующее в ожидании своей участи "сердце мира". Но после длиннющего фильма-балета "Дракула" стало ясно: пока Гай Маддин делает просто кино — выходит великолепно, а когда пытается сварганить киноужастик из драмбалета — получается скучно.
Уровень фестиваля спасла программа фильмов--победителей международных фестивалей, представляющих хореографов, использующих камеру и экран в качестве усилителей выразительности танца. Так, модный британский хореограф Уэйн Макгрегор предстал в новом фильме Оливье Мегатонна "Chrysalis" в виде постиндустриального человека-паука, ведущего странное существование в наполненной водой ванне. Фильм скандально известной и особенно ценимой российскими интеллектуалами британской труппы DV8 "Цена жизни" оказался далек от интеллектуальных сложностей. Артисты DV8 танцуют реальных персонажей улиц и пабов. Из их бедности и одиночества DV8 лихо вытягивает разноцветную романтику жизни. Два парня подрабатывают в пляжных балаганах. Один из них — без ног. Клоун и урод под стать Квазимодо — оба танцуют. Именно второй становится центром притяжения фильма. Его монолог-соблазнение несуществующей девушки в опустевшем пабе — на барной стойке герой буквально вальсирует на руках — неизменно вызывает прочувствованные аплодисменты в кинозале.
Знаменитый бельгийский хореограф Анна-Тереза де Кеерсмахер, напротив, любит эстетизм. Ее сотрудником по короткометражке "Роза" 1993 года оказался сам Питер Гринуэй. В барочном интерьере зала одинокая китаянка в черном платье снимает туфли и начинает танцевать. Сквозь элегантность облика прорывается яростная сексуальность. Под Сонату для скрипки Белы Бартока она дергано двигается, припадая к полу то коленом, то рукой, босые ноги судорожно чертят рисунок по полу. С появлением юноши в вечернем костюме начинается дуэт, и роскошный интерьер наполняет атмосфера диких инстинктов. Неудивительно, что именно эти три работы и оказались наиболее чистыми по жанру.
Добавили веса фестивалю и программы по истории танца. Лидером здесь оказался фильм 2003 года "Танец под свастикой" о судьбе немецкого танца в нацистской Германии. Завершился фестиваль программой, отмечающей полувековой юбилей японского танца буто. Мало какой танцавангард сравнится по экспрессии с этим жестоким зрелищем. Танцующие японцы рассказывали о себе с экрана скупыми жестами, эффект которых можно было сравнить с действием отвертки, ввинчиваемой в мозг или в кишки, как о детях солнца и атомной войны, древней культуры и моровой язвы. После просмотра фильма об отце-основателе буто Татцуми Хиджиката на режиссера фильма Араи Мисао обрушился такой шквал вопросов, какого он явно не ожидал. Похоже, интерес к кинотанцу в России наконец проснулся.