Рассказывает Анна Толстова
Вот вроде бы блистательная, грамотно выстроенная карьера: из главного лондонского рассадника авангарда Голдсмит-колледжа — прямиком в "молодые британские художники" к Чарльзу Саатчи, в поколение, прокатившееся по миру скандальной выставкой "Sensation", за запрет которой мэр Нью-Йорка Джулиани был готов сразиться со всей культурной общественностью Америки. В жены к знаменитому лондонскому арт-дилеру и владельцу модной галереи White Cube Джею Джоплину, в славную гламурно-богемную компанию — с Pet Shop Boys, Дэвидом Бекхемом и Элтоном Джоном на короткой ноге. В светскую хронику и лучшие музеи современного искусства. "Самая многообещающая молодая художница" — на биеннале в Венеции в 1997-м, престижнейшая Turner Prize — в 1998-м.
Правда, на выставке в Мраморном дворце может показаться: ошиблась Сэм Тэйлор-Вуд институтом. В кино надо было подаваться. Вот, скажем, серия портретов "Плачущие": на огромных постерах двадцатка культовых актеров — Дастин Хоффман, Пол Ньюмен, Тим Рот, Стив Бушеми, Бенисио дель Торо, Шон Пенн, Майкл Питт и другие знаменитости — силятся изобразить душевные муки. Этакие мужчины на грани нервного срыва. Приглашенные на фотосессию были несколько озадачены просьбой поплакать перед объективом — многим даже Stanislavsky system не помогала. Только Крис Кристофферсон, говорят, разрыдался от всего сердца, вспомнив о смерти своей старой подруги Дженис Джоплин. Впрочем, эти странные кинопробы если и имеют отношение к какому-то кино, так к специфически британскому, в духе Дерека Джармена или Питера Гринуэя, когда кино более походит на живопись, часами длящуюся на экране. А голливудские звезды как бы выступили у Тэйлор-Вуд в роли рыдающих святых с алтарных картин и статуй, при одном виде которых когда-то заходилась в истерике паства, пришедшая на службу в собор. И вопросы, занимающие здесь художницу,— почему не могут расплакаться по первому требованию мастера экранных страстей и заплачет ли современный зритель, циник и безбожник, глядя на страдания своих кумиров.
Фото и видео Сэм Тэйлор-Вуд — замечательный пример того, как старые мастера помогают молодым британским, и не только британским, художникам в творчестве. Потому что образы старинной иконографии, вошедшие в нашу плоть и кровь, могут быть сильнее любых киношных спецэффектов. Так что гигантские фотографии странных интерьеров с зависшими в воздухе фигурами (веревки, держащие статистов под самыми сводами, аккуратно подтерты на компьютере) напомнят барочный плафон, где ангелы написаны так, что того и гляди вывалятся из картины прямо на голову почтенной публике. И четырехминутный ролик с дурацким danse macabre — чечеточник с голубком на голове отплясывает на поверженном навзничь господине во фраке — вдруг обнаружит сходство с виденной в каком-то музее иконой: Отец, Сын и Святой Дух. И когда в видеофильме "Натюрморт" миленькая тарелочка с фруктами в голландском вкусе за три минуты, буквально на ваших глазах, покроется плесенью, что-то вроде генетической памяти подскажет: суета сует — все суета.
Русский музей, с 24 ноября до 15 января