выставка фотография
В Петропавловской крепости открылась выставка World Press Photo`04. Более 200 работ репортеров со всего мира, победивших в этом году в главном международном конкурсе фотожурналистов, рассматривала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Ежегодный конкурс World Press Photo с последующей выставкой призеров, странствующей по свету, проводится с середины 1950-х годов одноименным фондом со штаб-квартирой в Амстердаме, но Россию это мероприятие затронуло только в конце 1980-х. На протяжении последних 15 лет работы лауреатов премии World Press Photo показывали в Москве и Петербурге, а среди победителей и даже членов сменяющегося каждый год жюри стали появляться россияне. В этом году в жюри — Александр Земляниченко, шеф-фотограф московского бюро агентства Associated Press, а призерами в трех номинациях стали отечественные фотографы.
Москвич Юрий Козырев победил в номинации "Общие новости" с репортажем из Ирака для журнала Time: история 12-летнего Али, лишившегося в одной из бомбежек Багдада рук, родителей и почти всех родственников. Корреспондент "Известий" петербуржец Сергей Максимишин оказался первым в разделе "Искусство и развлечения": его "Чаепитие" было выбрано из серии фотографий про любительский театр в одном из городских психоневрологических интернатов, актеры которого страдают синдромом Дауна. А Владимиру Вяткину из РИА "Новости" досталось третье место в категории "Спорт" за фантастически прекрасных девушек-амфибий — подводная съемка тренировки команды по синхронному плаванию.
Уже по этим трем работам видно, что помимо высокого уровня профессионализма для победы в World Press Photo нужно тонкое чувство конъюнктуры. Когда собственно репортерская мифология (непременный риск, нейтральность позиции — снимаю что вижу,— доходящая порой до цинизма, нетривиальность взгляда) встречается с мифологией западных этических ценностей (гуманизм, толерантность, милость к падшим), чтобы вместе породить тот канон политкорректности, попадание в который гарантирует победу. Впрочем, рамки этого канона год от года расширяются: становится больше допустимых "неудобных" тем, больше крови, трупов, растерзанных тел, отрезанных голов. Война заполонила не только "Экстренные сообщения" и "Общие новости" с Ближнего Востока, Южной Азии и Африка, но пробралась даже в самые мирные номинации вроде "Спорта", где на первом месте — фотография футбольной команды безногих инвалидов гражданской войны в Сьерра-Леоне. Уродство войны дает фотографии какую-то невиданную ранее жесткую красоту: Зелина, мать убитого в Грозном ребенка, за запотевшим, как бы истекающим слезами стеклом — снимок американца Стэнли Грина; похожая на скорбящую Богоматерь палестинская женщина оплакивает мужа — снимок голландца Джерри Лампена.
Рядом с такими острыми кадрами просто "Искусство и развлечения", "Природа", "Повседневная жизнь" теряются. Поэтому фотографы все чаще ищут аномалии и страдания в мирной жизни: фестиваль близнецов в Твинсбурге, Огайо, умирающие от рака и СПИДа, те же актеры с синдромом Дауна и так далее. Чтобы выделиться другим способом, нужно сделать концептуальный репортаж. Например, снять лица тяжелоатлетов на чемпионате мира в самый момент поднятия тяжести, как в серии невероятных по напряжению портретов датчанки Лене Естхаве. Можно проявить незаурядное чувство юмора, как в портрете глядящих друг на друга Джорджа Буша и Тони Блэра, когда один кажется зеркальным отражением другого. Как сообщает подпись, снимок сделан за день до того, как американские войска вошли в Ирак.
Так что начинает казаться, что подлинным основоположником жанра фоторепортажа был Франсиско Гойя с офортами "Бедствия войны". Во всяком случае, его этический посыл актуален, как никогда. Потому почетный приз 2004 года присудили французскому репортеру Associated Press Жан-Марку Бужю за кадр из лагеря для военнопленных в Наджафе: американские солдаты сняли пластиковые наручники с иракского арестанта, чтобы он мог успокоить своего рыдающего от страха сынишку. Поощрено двойное проявление гуманизма: со стороны того, кто снимает, и со стороны тех, кого снимают. По словам председателя жюри, арт-директора журнала The New Yorker Элизабет Бьонди, в этом случае судьи выбрали "картину сочувствия".