|
Машины эпистолярного жанра |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСНФОРМ |
| Массовый покупатель продукции "Ремингтона" во всем мире имел приятные черты лица и желание зарабатывать чистописанием на машинке |
Штабное чудо-оружие
В обширных владениях российских императоров пишущие машинки появились вскоре после выхода их на мировой рынок. Производство пишущих машин на заводе оружейной фирмы "Ремингтон" началось в 1873 году. К концу 70-х годов XIX века оно стало массовым, а в 1882 году, раньше, чем во многие другие европейские столицы, в Санкт-Петербург прибыл первый представитель заокеанской фирмы, торгующий ее товаром. Важность новинки оценило командование императорской армии.
"В последнее время,— писал один из первых знатоков пишущих машинок в России А. фон дер Ховен,— в учреждениях военного и гражданского ведомства, а равно между частными лицами входят в употребление пишущие машинки разных образцов и назначений. Спрос на такие машины возрастает под влиянием необходимости пользоваться взамен работы пером услугами какого-либо механического аппарата, способного давать четкое, красивое письмо, с соблюдением также экономии времени. Для учреждений военного ведомства означенные условия работы и качества пишущих машин являются особенно ценными ввиду краткого срока службы нижних чинов, не позволяющего выработать из них хороших, красиво пишущих писарей. Количество же письменной работы в полках, канцеляриях, штабах и управлениях остается, к сожалению, по-прежнему значительным и ежедневно ставит начальство в затруднение по исполнению работ, по ведению списков, по переписке отчетов, донесений, не говоря уже о текущей переписке. Ввиду вышеизложенного нужно ожидать, что пишущие машины найдут себе применение в штабах и управлениях военного ведомства".
 |
Но самое главное заключалось в том, что с помощью новой техники значительно облегчалась секретная переписка: "Сами гг. офицеры и адъютанты управлений и штабов будут лично с помощью машины изготовлять бумаги и донесения при секретной переписке, когда содержание бумаги, кроме гг. офицеров штаба, не должно быть известным никому другому".
Военные по достоинству оценили открывающиеся перспективы. И в начале XX века в Россию ежегодно стали ввозить около 25 тыс. пишущих машин в год. Первое время абсолютное первенство на рынке принадлежало продукции фирмы "Ремингтон". Не в последнюю очередь потому, что русское офицерство по достоинству ценило выпускаемое ею оружие. Немаловажным было и то, что "Ремингтон" оказался единственным зарубежным производителем, который наладил выпуск машин с русским шрифтом. Правда, подобное усовершенствование делало и без того недешевые "ремингтоны" еще дороже. К примеру, модель #5 продавали в России за 325 рублей. Для сравнения: квалифицированный врач получал около 600 рублей в год.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Во время первой мировой в России предпочитали машинкам "Ремингтона" с 42 клавишами сделанную на его же заводах русскую трехлинейку с одним спусковым крючком |
За заслуги в деле механизации канцелярского дела Министерства двора в 1904 году это товарищество получило звание поставщика высочайшего двора. Правда, достаточно скоро тяжеловеса русского рынка начала теснить другая американская фирма — "Ундервуд", которую многие в России до сих пор считают немецкой. Ее машины были дешевле, имели встроенные счетные устройства, а главное — отличались значительно большим быстродействием, чем "ремингтоны". Легкость печати на "ундервудах" была такова, что все проводившиеся в ту пору чемпионаты по скоростной печати выигрывались именно на этих машинах. Это их качество оценили профессиональные машинистки, которых в России становилось все больше. Перепечатывание давало возможность женщинам получать приличный заработок за труд в конторах или на дому, и спрос на машинки постоянно рос. Их ввоз в предвоенном 1913 году достиг максимального уровня — 40 тыс. штук в год.
Даже когда во время первой мировой войны стало не до пишущих машин, связь с американскими фирмами не прервалась. "Ремингтону", например, было заказано изготовление русских трехлинейных винтовок системы Мосина.
Аферисты и чекисты
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Руководителям Треста точной механики казалось, что главное в производстве машинок — снять чертежи с иностранного образца. Но для наладки производства все-таки потребовались варяги |
В тот момент путь такого рода поисков был стандартным. Единственным союзником и окном в западный мир была Германия. Там же большевистскому правительству не отказывали в кредитах. И потому в Москве приняли решение попробовать договориться с фирмой "Мерседес". Однако переговоры с ней окончились точно так же, как и переговоры с большинством немецких фирм в тот период. В 1923 году в Германии разразился экономический кризис, и у большинства партнеров СССР все силы и средства уходили на самовыживание.
Волей-неволей пришлось искать подходы к американским фирмам. Но здесь красных торговцев поджидало много подводных камней. В 1925 году в СССР приехал представитель американской фирмы "Гамильтон" — Копман. Доверенность фирмы и другие документы ее представителя не вызывали сомнений. Но вскоре Наркомат внешней торговли получил письмо с Лубянки. Экономическое управление ОГПУ сообщало: "В СССР приехал американский гр. Копман Арон Абрамович, имеющий на руках доверенность от американской фирмы 'Гамильтон'.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Проживая в Ленинграде в первоклассных гостиницах, Копман не оплачивал крупных счетов и, не возвращая взятых взаимообразно у служащих гостиниц денег, скрылся.
У нескольких ответственных работников Ленинграда обманным путем получил небольшие суммы, кои возвращены не были. Полагая, что в данном случае госорганы имеют дело с аферистом, ЭКУ ОГПУ просит Вас поставить в известность все торговые предприятия НКВТ в интересах ограждения их от вовлечения в какую-либо авантюру.
В случае появления указанного Копмана с какими-либо предложениями просьба беззамедлительно поставить нас в известность для принятия соответствующих мер".
А в Соединенных Штатах тем временем вовсю велись переговоры с самим Джоном Ундервудом. На выборе именно этого партнера настаивали руководители ВСНХ и других ведомств, видимо памятуя о дореволюционных реляциях с мировых чемпионатов по скоростной печати. Вот только советские представители не учли одного обстоятельства — преклонного возраста основателя фирмы. По-стариковски не доверяя никому, он вел переговоры и переписку с советскими партнерами только лично. И потому, когда молодым партнерам не без труда удалось отстранить старика от управления фирмой, оказалось, что никто из управляющих не в курсе достигнутых договоренностей.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Как ни старалась отечественная промышленность, ее продукция была востребована только в госучреждениях. Инженеры человеческих душ предпочитали зарубежную технику |
А руководитель ГКК В. Ксандров писал в Политбюро: "Положение на рынке пишущих машин в настоящее время далеко от нормального... За последние годы цифра ввоза пишущих машин значительно колебалась, составляя в 1925-26 году около 6000 машин на сумму 1 245 000 рублей, в 1926-27 году — около 2000 машин на сумму 367 000 рублей, в 1927-28 году предполагается ввезти около 2100 машин на сумму примерно 400 000 рублей. По ориентировочным данным, в ближайшие годы можно рассчитывать на импорт машин на сумму не более 500 000 рублей в год, т. е. около 2 156 машинок.
Вследствие ограниченного ввоза цены на машинки в СССР чрезвычайно высоки, составляя на вольном рынке 2000 рублей.
Нормированная цена, по которой получают потребители по лицензиям через 'Международную книгу', составляет 750 рублей, (включая 360 рублей пошлины); заграничная же цена машинки франко СССР составляет 186 рублей".
Военная тайна
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
В конце 1927 года представитель "Ремингтон-Рэнд" появился в нью-йоркской конторе Амторга. Его зампред М. Гуревич 5 декабря сообщил в Москву: "Недели две тому назад нас посетил Вице-Председатель и Директор Иностранного Отдела Ремингтона М-р Зеллерс, интересовавшийся возможностью получения концессии на пишущие машины. Уже при первой встрече нами были устно изложены ему основные условия концессии, как мы себе их мыслим. В общем и целом эти условия не вызвали возражений со стороны М-ра Зеллерса, и мы обещали сообщить в письменном виде фирме основные условия предполагаемой концессии. 30-го ноября мы имели вторичную встречу с руководителями Ремингтона, на этот раз со всем Правлением (Председатель наблюдательного совета Винцель, Президент компании Рэнд и Вице-Президент, Директор Иностранного Отдела Зеллерс). Беседа велась конкретно по отдельным пунктам приведенных нами тезисов...
Нам известно, что машинки системы Ундервуд предпочитаются в СССР. Тем не менее мы считаем более целесообразным ориентироваться на Ремингтон. Ремингтон представляет из себя фирму значительно крупнее Ундервуда. Он связан с крупными банковскими кругами. Его производственные возможности неограниченно шире Ундервуда как в отношении количества, так и видов производства. В переговорах он (Рэнд.— 'Деньги') дал нам понять, что при наличии производственных и торговых связей с нами он мог бы быть нам полезен в сфере расширения нашего кредита на Американском рынке и в сфере получения поддержки финансовых и политических группировок".
Представители Амторга не возражали против того, чтобы капитал для строительства завода пишущих машин в СССР создавался за счет ввоза и продаж "ремингтонов". Они также не имели ничего против того, чтобы предоставить фирме право в будущем организовать продажу в Союз счетных машин. Главное — чтобы в соответствии с директивой Москвы инофирма согласилась построить завод мощностью 35 тыс. машинок в год.
Откуда взялась эта цифра, на самом деле не знал никто. Емкость отечественного рынка определялась даже не на глазок. Цифры брались с потолка. Если в царской России раскупали 30 тыс. импортных машин в год, то чем же советская Россия хуже?
ВСНХ указывал, что эта цифра завышена: "В своих прежних расчетах на основании данных Акц. О-ва 'Международная книга' мы исходили из годовой потребности нашего рынка минимум в 10 тыс. штук пишущих машин. Нам известно также, что в довоенные годы ввоз пишущих машин колебался в пределах от 25 000 до 27 000 ежегодно. Цифры ввоза, которые мы имели за последние годы, конечно, совершенно нехарактерны и не могут служить основанием для определения емкости нашего рынка".
А практики торговли доказывали, что спрос напрямую будет зависеть от цены. При цене 450 рублей за штуку, на которую рассчитывали американцы, емкость рынка — 6 тыс. машинок в год. Практики настаивали на снижении цены: "Если вы пустите машинки по 200 рублей, то все волисполкомы, все сельсоветы и частные лица будут их покупать".
Но советская власть не была заинтересована в том, чтобы частные лица вооружались этим орудием идеологической борьбы, легко направлявшимся против нее самой. Тем более что у "ремингтонов" существовало особое приспособление, разработанное для них Эдисоном. Эти машины могли печатать на специальной восковой бумаге, с которой потом можно было делать до сотни оттисков. Кроме того, никто в Москве не был заинтересован в том, чтобы американские капиталисты получали сверхприбыли на проблемах социализма. И потому Амторгу рекомендовали умерить аппетиты партнеров.
Переговоры тем временем шли своим чередом. "Ремингтон" практически согласился с условиями стандартного концессионного договора. Руководству фирмы для окончательного решения вопроса хотелось послать комиссию в СССР, чтобы выбрать место для нового производства. И естественно, попытаться выторговать более выгодные условия.
Появившись в Москве, члены делегации "Ремингтона" повели себя так, будто никаких переговоров в Нью-Йорке не было. Они как будто и не собирались ничего строить — только продавать продукцию своих американских производств. Но затем пошли на уступки. Этому немало способствовал член делегации М. Рабинов — выходец из России и бывший крупный американский антрепренер, которого включили в число делегатов за знание русского языка и удивительную пронырливость. Но он мог работать и во вред "Ремингтон-Рэнд". "Через него,— предупредил московских коллег Гуревич,— при надлежащем подходе можно многое знать о том, что делается внутри комиссии. Не надо делать этого слишком грубо и не надо быть слишком откровенным с ним".
И Рабинов не подвел. Достаточно скоро делегаты согласились с предложенным вариантом договора. На радостях представители ГКК согласились с тем, что здание завода можно и не строить. Найдется какое-нибудь готовое. Американцы не стали затягивать дело и тотчас отправились в Ленинград — выбирать подходящие помещения. Им приглянулся бывший орудийный завод на территории Арсенала. Известное в то время совместное предприятие Русгерстрой по просьбе делегации "Ремингтона" составило планы и разрезы пустующего корпуса. Но тут же возникла проблема. Чертежи были выполнены вчерне. А точными планами зданий и участка располагало только военное ведомство. Москва сообщала в Амторг: "Нужно, к сожалению, отметить, что несколько дней назад возникло сомнение, согласится ли на передачу здания военное ведомство, с которым, к сожалению, Председатель Ленингр. Обл. Совнархоза в свое время не согласовал вопроса, а здание, как бывший арсенал, находится на учете в военном ведомстве. Мы срочно выясним этот вопрос".
Для решения вопроса были задействованы все возможности. К военным обращались все, кто хоть как-то был связан с внешней торговлей. Но военные были непреклонны. 18 августа 1928 года замнаркомвоенмора С. Каменев подытожил дискуссию: "РВС СССР не возражает против предоставления помещения гильзового отдела бывш. Орудийного завода, расположенного по улице Войнова под #19/21, под концессию американской фирме 'Ремингтон' при условии полной изоляции помещений концессии от зданий того же бывш. Орудийного завода, выходящих на улицы Володарского и Чайковского, где расположена артиллерийско-техническая школа РККА. Проникновение на территорию арт.-тех. школы нежелательных элементов должно получить гарантии в соответствующем договоре".
На самом деле военные отдали "Ремингтону" полуразрушенное здание, не соответствующее по размерам мощности завода на 35 тыс. машинок в год. На этом, собственно, историю можно было считать оконченной.
21 сентября 1928 года Гуревич доложил в Москву: "18-го числа ко мне пришел М-р Фрэнчо, вице-президент Ремингтон Рэнд, и сообщил мне, что их Правление решило отказаться от концессионного предложения ввиду финансовых затруднений компании...
Меррелль от имени Нэшионал Сити Банк, который выпустил на рынок новых акций Ремингтон Рэнд на 25 миллионов долларов, заявил, что банк, ограждая интересы держателей акций, не может допустить изъятия из капитала компании полутора миллионов долларов, необходимых для строительства предприятий в СССР. Меррелль доложил, что компания, которая сейчас скупает целый ряд новых предприятий, в финансовом отношении находится в затруднительном положении и такое изъятие капитала отразится на кредитоспособности компании".
Ни помощи, ни техники
Оставалось еще одно неоконченное дело. Комиссия "Ремингтон-Рэнд" составила отчет о своем пребывании в СССР, который собиралась разослать не только членам правления фирмы, но и видным американским бизнесменам и политикам. Впечатления у делегатов были, мягко говоря, неоднозначными. К примеру, чтобы вывезти портфели с документами по переговорам, американцам пришлось предъявить их главному советскому партнеру Кнопинскому. Тот опечатал портфели и подписал письмо в ОГПУ, что проверил их и ничего секретного не обнаружил.
Чтобы отредактировать отчет в нужном для СССР русле, Гуревичу пришлось потратить немало времени и сил. Но все же ему это удалось. Доклад тиражом 2500 экземпляров с почти положительными оценками считался большим успехом советской политики в Штатах. А также провалом политической разведки ОГПУ. В январе 1929 года она представила советскому руководству перевод доклада, отредактированного Гуревичем, с комментарием: "Ввиду того что он был представлен в 'строго конфиденциальном' порядке правлению 'Рэмингтона Ранда', препровождаемый при сем документальный материал представляет собой значительный интерес".
"Ремингтон", правда, потом попытался договориться с СССР на новых условиях — заключить договор о технической помощи. Однако условия вновь оказались неприемлемыми, и переговоры ни к чему не привели. Не больше успеха имели и дальнейшие попытки построить завод пишущих машин с иностранной помощью. Торгпред СССР в Берлине Любимов писал председателю Наркомата рабоче-крестьянской инспекции С. Орджоникидзе: "Переговоры, имеющие место в течение нескольких лет, относительно предоставления заграничной технической помощи в целях организации в СССР производства пишущих машинок иллюстрируют наглядно, как несоответствующая подготовка, постоянные промедления, противоречивые директивы центра и изменения в составе директоратов не только срывают переговоры, но и делают совершенно невозможным получение за границей техпомощи в этой области, вызывая одновременно и урон престижа Торгпредства СССР.
В апреле 1929 г. по возвращении в Германию комиссии т. Бодрова ('Точмех') из Америки после неудавшихся переговоров с тамошними компетентными продуцентами ('Ундервуд' и 'Ремингтон') нами велись, в целях получения технической помощи, интенсивные и ускоренные переговоры с фирмой 'Мерцедес'. После того как путем длительных и форсированных переговоров были достигнуты условия, которые (даже принимая во внимание более низкое качество машин фирмы 'Мерцедес') все же были значительно лучше тех, которые были предложены нами американским фабрикам и отклонены последними, в июле членом ГКК, который вел переговоры, были представлены ВСНХ и Главконцесскому проекты договора с пояснением, что в настоящий момент не предвидится других возможностей к получению технической помощи в Германии. После этого мы отмалчивались перед фирмой 'Мерцедес' в продолжение нескольких месяцев, т. к. не получали обещанных директив, и только в октябре были в состоянии приступить к переговорам. В процессе возобновленных переговоров нами были выдвинуты совершенно новые требования, так, например: чтобы пишущие машинки были снабжены счетными приспособлениями и имели не только латинский, но и русский шрифт.
Такого рода переговоры привели к тому, что 3.1.30 г. фирма прекратила с нами переговоры при обосновании, неблагоприятном для нас с политической точки зрения, что разрушило не только все имевшие место переговоры, но и сделало совершенно невозможным возобновление переговоров.
В течение двух лет мы неоднократно пытались параллельно переговорам с фирмой 'Мерцедес' вступить в переговоры с фирмой 'Вандерер-Верке' относительно изготовления пишущих машин 'Континенталь', которые являются лучшими не только в Германии, но и известны в мировом масштабе. Фирма 'Вандерер-Верке' всегда отклоняла наши предложения. 11.XII.29 г. фирма внезапно выказала свое согласие на ведение переговоров с нами, что возможно отнести за счет ухудшения торговых операций данной фирмы. Перед фирмой 'Вандерер-Верке' мы поставили вопрос таким образом, будто бы нами ведутся переговоры в различных направлениях и мы должны в скором времени принять какое-либо решение. Благодаря форсированию переговоров и при большом нажиме с нашей стороны при помощи ссылки на вымышленные переговоры с конкурентными фирмами нам удалось тогда сговориться с фирмой 'Вандерер-Верке' на более выгодных условиях, чем с фирмой 'Мерцедес'... К этому времени совершенно внезапно мы получаем письмом ВСНХ РСФСР от 9.III.30 г. указания, противоречащие инструкциям ГКК и предъявляющие невыполнимые задачи, а именно чтобы фирма согласилась за возможно меньшее вознаграждение переоборудовать фабрику 'Макс Гольц' в Ленинграде на фабрику изготовления пишущих машин. ГКК подтверждает телеграммой, что договор не может быть подписан и мы должны выяснить вопрос принципиально, согласна ли фирма вступить в новые переговоры относительно оборудования фабрики совместно с фабрикой 'Макс Гольц', и все это в то время, когда переговоры уже находились в стадии окончания...
Считаем необходимым обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что если мы поссоримся с фирмой 'Вандерер-Верке', то нам не удастся заключить в Германии договора на техническую помощь на тех же условиях, потому что в Германии не имеется других фабрик по изготовлению пишущих машин, которые могли бы интересовать нас".
В Москве считали, что завод имени Макса Гольца сможет и без иностранной помощи справиться с производством машинок. Ведь сумел же он самостоятельно изготовить чертежи имеющихся иностранных образцов. Именно поэтому все долгие годы, пока компьютеры окончательно не вытеснили пишущие машинки, советские граждане предпочитали импортную продукцию. Впрочем, как и в других областях.