Прошедший на этой неделе VI съезд Союза кинематографистов по внутренней сути мало чем отличался от IV съезда, семь лет назад приведшего к управлению союзом Никиту Михалкова. Кардинально поменялся лишь жанр зрелища.
В мае 1998 года гости Кремлевского дворца съездов посмотрели красивый, богатый исторический блокбастер вроде "Сибирского цирюльника", в котором фигурирует не узурпатор, рвущийся к власти любой ценой, а помазанник божий, с самого рождения предназначенный править и без видимого напряжения получивший необходимые по уставу 75% голосов присутствующих делегатов. Шестой же съезд, завершившийся не безупречной с точки зрения уставной легитимности победой господина Михалкова, получился довольно острой социальной драмой на тему дележа материальных благ, больше напоминающей комедию Эльдара Рязанова "Гараж".
Надо заметить, что сам Эльдар Александрович проявил себя на съезде куда более темпераментно, чем его флегматичный эпизодический персонаж в "Гараже", и, безусловно, достоин одного из первых мест в числе выступавших, позволивших себе самые экспрессивные выражения. С момента прихода Никиты Михалкова к руководству союзом каждый съезд, пленум, а то и секретариат отличается тщательно продуманной режиссурой.
На прошедшем же съезде основной прием постановщика заключался в том, что он предоставил второстепенным персонажам скоморошествовать и брызгать слюной, а сам позволил себе только одну шутку: зачитал правительственную телеграмму, предупреждавшую делегатов об опасности избрания Никиты Михалкова на третий срок, а в конце, выдержав одну из своих виртуозных пауз, огласил подпись: "С уважением, Жириновский". "Вот на кого мы опираемся",— резюмировал председатель союза, и ироническая улыбка на его губах явственно говорила: "Только шут гороховый может думать, что я монополизировал власть в союзе".
Впрочем, окажись один из главных политических шоуменов в среду и четверг в Большом зале Дома кино, ему бы пришлось собрать весь свой талант, чтобы не потеряться на общем фоне и не захлебнуться в волнах адреналина, захлестывавших зал. Глубоким вечером второго дня, уже после того, как открытое голосование подкорректировало результаты тайного, наступило частичное успокоение, и отрезвевшие кинематографисты ужаснулись, когда до них стали доходить рассказы, как они выглядели по телевизору (наверное, из зала разгоряченным полемикой участникам все виделось как-то иначе, более похожим на цивилизованную дискуссию). Устыдившись, сто человек, досидевших в зале до полуночи, начали придумывать, как бы наказать смутьянов, спровоцировавших то, что председатель союза назвал "псевдодемократической крикливой сварой": сразу исключить из союза или для начала просто припугнуть.
Конечно, заново переизбранный председатель при случае может припомнить крики и истерики на съезде тем, кто помешал одержать ему такую же чистую и эффектную победу, как в Кремлевском дворце. Но и нынешняя победа, которую наверняка назовут пирровой, для него предпочтительнее компромиссных вариантов, как то: назначить новый внеочередной съезд, подкорректировать устав или согласиться на статус "временно исполняющего обязанности", который на практике ничем не отличался бы для господина Михалкова от статуса легитимно избранного главы союза.
Однако за прошедшие семь лет мотивировки Никиты Михалкова, взвалившего на себя руководство умирающей общественной организацией, окончательно переместились из практической сферы в психологическую. И в выступлениях с трибуны съезда, и в кулуарах звучал лейтмотив: "Если бы мне высказали хотя бы одну сотую долю тех упреков, которые высказывают Михалкову, я тут же ушел бы". Людям с менее бойцовским характером искренне непонятно, зачем председатель союза с таким упорством продавливает свое переизбрание на пост, не приносящий его обладателю (и без того не обиженному судьбой) ни особенных сверхприбылей, ни дополнительного престижа.
Им движет органическая неспособность проигрывать и воля к победе, которую можно было бы назвать дьявольской, если бы Никита Сергеевич принципиально не позиционировал себя как сторонника сил добра: на нынешнем съезде он озвучил новое самоназвание "Никита-бесогон" и охарактеризовал происки своих противников как "демонов немощные дерзости". Стремление всегда побеждать заставляет председателя союза снова и снова примерять роль героя, который один может то, что никому не по силам,— например, поднять из руин Союз кинематографистов, оставшийся на бобах не по чьей-то злой воле, а из-за стечения социально-исторических обстоятельств. На самом деле трудно представить, кто бы блестяще справился с этой задачей, и у Никиты Сергеевича тоже не очень хорошо получается — просто у него одного хватает духу, энергии и артистизма утверждать обратное. И пожилые внушаемые люди, составляющие большинство на кинематографических пленумах и съездах, будут верить этому каждый раз. Несмотря на откровенную манипуляцию — ведь это, в сущности, тоже одна из граней режиссерского мастерства.