— Является ли, по мнению ФСФР, последний случай с акциями "Мосэнерго" манипулированием?
— Согласно действующему законодательству, у нас есть четыре признака, по наличию одного из которых можно признать сделки манипулированием. Это совершение сделок без смены владельца, распространение ложной или недостоверной информации, способной повлиять на котировки ценной бумаги, согласованные действия двух или более профучастников, в результате которых заключаются сделки по ценам, существенно отличающимся от рыночных, и одновременное выставление заявок на покупку-продажу акций по цене, отличающейся от рынка.
Так что в рамках действующего законодательства мы не можем сказать, что ситуация с акциями "Мосэнерго" — это манипулирование. Если рассматривать ситуацию с точки зрения классических схем манипулирования, то имевшая место скупка акций и, соответственно, рост котировок больше всего напоминают первую часть так называемого корнера. Согласно классике, в этот момент скупщик должен был начать продавать собранный пакет. Однако в ситуации с акциями "Мосэнерго" этого не последовало. Но даже если бы схема была доведена до конца, по действующему законодательству мы не можем признать это манипулированием.
— То есть это можно назвать простой скупкой?— Да, эта скупка не является нарушением закона, однако в этой ситуации мы видим еще одну проблему, связанную с маржинальной торговлей. По законодательству разрешенное плечо — 1 к 1. Мы же видим, как многие профучастники предлагают своим клиентам плечо до 12 к 1, используя обходные схемы кредитования. В результате и брокер и клиент имеют дополнительные риски в связи с тем, что на торги выставляются заявки, которые могут не иметь ликвидного покрытия.
— Но они утверждают, что используют легальные схемы.— Да, но при использовании таких схем не обеспечивается необходимая защита средств инвестора. Ведь ограничение на маржинальное плечо сделано для того, чтобы лимитировать потери клиента при резких колебаниях рынка. Сейчас использование схем приводит к тому, что брокеры зарабатывают в разы больше на комиссии и процентах по займу, а инвесторы несут чрезмерные риски и зачастую теряют все средства.
Мы накапливаем опыт по результатам наших проверок и будем инициировать изменения в законодательстве. Первое, что нам кажется очевидным,— маржинальные плечи должны давать только те компании, которые имеют достаточные собственные средства. Мы планируем выпустить инструкцию, предусматривающую порядок оценки собственных средств брокера для целей маржинального кредитования, и максимальный объем займов будет привязан к их величине.
Сейчас различные схемы позволяют использовать банковский кредит для кредитования клиентов при отсутствии четких процедур контроля за обеспечением, а также, что крайне важно, процедур принудительного закрытия позиций клиентов. Есть еще другие схемы — это и использование "боковых" компаний, и офшоров. Деньги и бумаги оказываются в "боковой" компании, там они объединяются вместе, и за счет них клиент кредитуется. Здесь еще есть проблема в том, что клиент, конечно, сам подписывает договор, но оказывается по нему бесправным. Поэтому мы можем ввести еще обязательные требования для клиентских договоров.
— То есть будет некая типовая форма договора на брокерское обслуживание?— Если мы говорим о заявке клиента, в которой предусмотрена возможность предоставления брокером ему маржинального плеча, то в этой особенно рисковой операции мы будем защищать клиента и устанавливать обязательные условия для такого договора. Далее, мы хотели бы ввести ряд ужесточающих требований к аналитическому учету средств клиентов по таким операциям и введем контроль наличия достаточности собственных средств брокера.
— Как происходит мониторинг рынка на предмет манипулирования?— Если мы говорим о механизме выявления подозрительных сделок, то он есть. Во-первых, нами проводится собственный мониторинг торгов, также есть жалобы (тоже способ отслеживать ситуацию) и есть требования к биржам, которые должны выявлять подозрительные сделки. Но, наверное, то, каким способом мы получили информацию,— это вторично. Важно, можем ли мы ее расценивать как манипуляцию и применить санкции, установленные законодательством. То есть в законе не прописаны даже классические схемы манипулирования. Не надо также забывать, что кроме биржевого рынка есть еще и внебиржевые сделки, которые манипулятор может использовать для завершения схемы. Это одна из причин, почему мы хотим ввести обязательный отчет и по внебиржевым сделкам.
— То есть профучастники будут отчитываться не только по биржевым, но и по внебиржевым сделкам?
— Если сделка заключена по правилам биржи, но формально биржевой не является, как, например, в классическом секторе РТС, то она должна быть учтена. Нельзя, наверное, это распространить полностью на внебиржевой оборот, это и не нужно, но если ты сделал сделку по правилам, то она должна отчитываться через биржу. Это расширит объем информации и даст возможность вернее оценить ситуацию. Кроме того, мы переработали положение об организаторах торгов, где постарались описать, что такое рыночная цена. Вот, например, по акциям "Мосэнерго" торги на ММВБ приостанавливаются, а в РТС нет. Да, в РТС в классическом секторе не анонимная торговля. Но не это важно. Если в РТС не будет возможности отказаться от сделки, то цены там можно признать рыночными. Анонимность, на наш взгляд,— это хороший способ торговли по высоколиквидным бумагам. Но есть ряд бумаг, которые надо расторговывать. И по ним должна остаться возможность неанонимной торговли.
— Какие еще планы по изменению законодательства?— Если снова вернуться к вопросу манипулирования, то есть проблема в связи с отсутствием возможности проведения оперативно-следственных мероприятий. Есть сделки, которые можно трактовать как манипулятивные или инсайдерские, но ведь это необходимо доказать. И для того необходимо использовать специальные средства. Если это телефон, то надо проверить переговоры; если сговор, то надо его подтвердить, и тому подобное.
— То есть вы хотите таких полномочий, как у SEC, проводить собственные расследования?
— Нет, это все-таки не наша функция. Мы бы хотели иметь прописанную законодательно возможность того, чтобы по нашим представлениям оперативные службы могли вести соответствующие расследования. У спецслужб есть финансовые отделы, специалисты которых могли бы подключаться, требовать и изучать какую-либо информацию, к которой у ФСФР нет доступа.
— Но для начала расследования надо иметь какой-то повод — завести, наверное, уголовное дело...
— Мы должны определить признаки манипуляции. Мы видим, что они, например, есть. И мы, как специалисты, готовы это дело передать другим службам для дальнейшего расследования и оперативных мероприятий.
— Не подпадают ли под признаки манипулирования действия маркетмейкеров на бирже?
— Да, это еще одна проблема. Маркетмейкеры — необходимый институт, который России нужен. Потому что бумага может быть неинтересна до тех пор, пока кто-то не будет ею заниматься, держать в течение дня двусторонние котировки. И мы должны четко отделить маркетмейкеров от манипуляторов. Маркетмейкеры — нужный институт, но здесь есть проблема, так как компании иногда действительно отказываются от этого, поскольку боятся, что их обвинят в манипулировании.