К сегодняшнему дню завершили свой сезон почти все столичные театры. По традиции должно было бы состояться обсуждение итогов сезона, но на этот раз без него решили обойтись. В общем это правильно: нет занятия более тоскливого и бессмысленного, чем стенания о кризисе и упадке. Тем более что, ситуация, сложившаяся в театре, не только отражает общую муку постперестроечного периода, но и наглядно демонстрирует новую, еще не воплотившуюся, модель нашей жизни.
В основе новой, складывающейся на наших глазах модели,— частный интерес и личная ответственность. Плюс профессионализм, плюс благоприятные обстоятельства. Студийный коллективизм в духе славного шестидесятничества отжил свое. Теперь нужны профессионалы высокого класса. Нужны имена, гарантирующие щедрость спонсоров и "наполняемость" зала. Залы могут быть маленькими, но деньги — всегда большими, и получить их легче всего под звезду. Правда, их у нас немного — артистов, чья личность и масштабы известности позволяли бы применять это затертое от частого употребления слово.
На театре один из немногих — Роман Виктюк. Секрет зрительского успеха его Театра в безошибочном знании сцены и зала. Знании не головном и холодно-расчетливом, но страстно-заинтересованном, почти любовном. Отсюда атмосфера дома, семьи, каких-то особых, не без примеси эротизма, отношений, которые возникают у Виктюка на лучших его спектаклях. Даже в черно-белой "Лолите", состоящей из одних зеркал, стали и музыки из чаплиновских фильмов есть непередаваемый домашний уют, странно гармонирующий с набоковской прозой. При этом именно Виктюк — прирожденный режиссер-гастролер, режиссер-звезда, Баттерфляй, порхающий с одной сцены на другую — в своем театре продолжает фамильные традиции русского театра домхатовского периода: немногочисленная, но мобильная труппа, как правило подобранная на один спектакль, отработанная система актерских амплуа, а главное — обязательное наличие яркой индивидуальности в центре,будь то скандальный Эрик Курмангалиев, которого в этом сезоне сменил в "М.Баттерфляй" юный обладатель контратенора Ярослав Здоров, или вдохновенный неврастеник Олег Исаев, сыгравший Гумберта Гумберта в "Лолите", или элегантно-педантичный Сергей Виноградов — незабываемая Мадам в "Служанках", или трагичный в своем простодушии и лицедейском азарте Сергей Маковецкий — герой "М.Баттерфляй" и "Лолиты". На них держатся спектакли Виктюка, их энергией заряжены все его поиски и открытия последних лет, они обеспечивают жизнеспособность его театра, существующего без собственного помещения, государственных дотаций, а с января нынешнего года и без всяких спонсорских средств.
Принцип частной антрепризы оправдал себя и в начинании первой дамы Театра на Таганке Аллы Демидовой, открывшей в этом сезоне свой Театр "А". Пока это театр одной актрисы и двух спектаклей — "Федры" по Цветаевой в постановке все того же Виктюка и "Квартета" Хайне Мюллера в постановке греческого режиссера Терзопулоса. Демонстрируя поразительное актерское бесстрашие, Демидова берется за репертуар, построенный на сложнейшем синтезе пластики и драмы, высокой поэзии и низменных, темных страстей. Вместе со своим партнером Дмитрием Певцовым, она создает в обоих спектаклях шокирующее зрелище театрального поединка, яростной схватки двух ярких индивидуальностей, двух великолепных особей, изголодавшихся по подлинной страсти, изнывающих от собственного бесчувствия. "Квартет" в Театре "А" при всей изначальной скромности постановочного замысла стал одним из самых значительных театральных событий прошедшего сезона.
Другая московская премьера, собравшая наибольшее количество восторженных откликов — спектакль-фантазия на тему судьбы великого танцовщика XX века Вацлава Нижинского — "N", осуществленный театральным агентством БОГИС. Конечно, отсутствие имени режиссера на афише несколько настораживает, однако ставка на известных актеров себя оправдала. Олег Меньшиков и Александр Феклистов разыграли своего рода этюд, навеянный чтением дневников Нижинского и монографии В.Красовской. Приблизительность этих познаний, так же, как невнятность и сумбур драматургической первоосновы (пьесы дебютанта А.Бурыкина) отступают на второй план перед вдохновенной энергией сотворчества исполнителей и той импровизационной легкости, с которой они играли психологическими состояниями своих героев. Финальный прыжок Меньшикова в распахнутое окно, отчасти повторяющий легендарный прыжок Нижинского в балете "Видение розы", компенсируют декламацию дурных стихов и другие просчеты вкуса талантливого спектакля.
Примечательно, что во всех трех случаях мы имеем дело с театром, который в принципе не может и не собирается быть коммерческим. Но зрелище для знатоков и эстетов имеет больше шансов на выживание в условиях коммерческой антрепризы, чем в условиях стационарного государственного театра.
СЕРГЕЙ Ъ-НИКОЛАЕВИЧ