— Очень жаль, что мы встречаемся с вами в городе. Я думаю, нам было бы о чем поговорить в лесу.
— Лес — это космос. Природа — это космос. Нам всем надо идти туда. И я уверен, мы бы нашли бы массу интересных вещей в лесу. Шишки, например, семена. Еще что-нибудь необычное. Мои самые любимые метеориты, из которых я делал украшения, из Молдавии например. А скарабеев мне притащила одна французская тетушка. Она принесла мне горстку скарабеев и спросила, не нужны ли мне эти симпатичные жуки для чего-нибудь? Я сказал, что возьму, но только должен проконсультироваться. Я пошел к одному музейному товарищу, он хорошо понимает в жуках. Он сказал, что это плохие, нередкие скарабеи, так сказать, отбросы жучковые, с блошиного рынка. Я тех жуков у женщины не взял. Но задумался над этим материалом. И стал искать действительно редких скарабеев. Вообще скарабеев 200 видов. И я нашел действительно редких типажей. Сделал из них украшения.— Ну а как было дело с вараном?
— Ну а что с вараном... Я взял левую лапку большого взрослого варана, все из нее вынул, оставил только чешуйчатую кожу. Плюс отменные гранаты, золото. Это магическое украшение, моя подвеска с вараньей лапкой. Вообще, я больше всего люблю делать колье, потому что колье — это большой предмет, и там есть где мне развернуться. Я сам очень люблю мастерить руками, в какой-то мере я ремесленник. В итальянском понимании этого слова — а Италия моя любимая страна, мое вдохновение. Я люблю сидеть в мастерской, собирать материалы, делать эскиз, потом на манекен все прикрепить, набросать влегкую, потом все фотографирую. Мой рабочий процесс — очень долгий. Камни долго выбираю. Люблю, кстати, русские камни — ляпис-лазурь, малахит, конечно. Очень уж мне нравится одна малахитовая колонна в Санкт-Петербурге... Вообще, я люблю Россию. Шостакович — отдельная моя любовь. Шагал, Кандинский, хотя для меня они европейцы. Русский балет люблю, конечно. Русский танец считаю главным. Плюс народные русские промыслы, это великолепное кустарное искусство. Очень уважаю балерину Нину Ананиашвили. Я вместе с ней учредил поощрительную международную балетную премию для молодых танцовщиков "Звезда". Ювелирную "Звезду" я сам и сделал.
— У вас есть еще кумир? Кто-нибудь, кого вы еще уважаете?
— Это Рене Лалик. Очень его уважаю, потому что он показал, что роскошь может быть не из золота и не из бриллиантов. Уважаю и Сальваторе Феррагамо. Я по приглашению его вдовы в конце 1960-х собирался делать для этой марки обувь. Придумал срезать носы у туфель. Но потом что-то все не заладилось. Считаю абсолютными гениями Ива Сен-Лорана и Баленсиагу. Последний — это император моды! А почему вы не задаете мне провокационных вопросов?
— А в чем ваша провокация?
— А ни в чем. Я не провокатор. Я беру трилобита не из-за эпатажа, а потому, что этот трилобит очень красив. То же и с косточками динозавра, и с ракушками. Я лучше провокатора. Я добиваюсь того, чтобы ювелирное искусство оставалось "большим" искусством. Хотя я не только ювелирными украшениями в своей жизни занимался. Делал и наручные часы, и настенные, и интерьеры для церкви в Женеве, меня один аббат попросил. Я не хочу замыкаться, вот почему я обращен, так открыт природе. Эпатажа в этом нет ни грамма.