премьера театр
В Российском молодежном театре состоялась премьера спектакля "Идиот" в постановке Режиса Обадья. Известный французский хореограф, прославившийся в России благодаря "Весне священной" Игоря Стравинского, поставленной им для камерного балета "Москва", решил испытать себя в качестве драматического режиссера, а артистов РАМТа — в качестве танцовщиков. По мнению МАРИНЫ Ъ-ШИМАДИНОЙ, молодые актеры оказались лучшими танцовщиками, чем хореограф режиссером.
Нет, конечно, и раньше бывали случаи, когда большие романы превращались в балеты. Достаточно вспомнить хотя бы "Идиота" Бориса Эйфмана, поставленного на музыку Чайковского. Но вот пересказать это классическое произведение на языке современного танца раньше не решался никто. Впрочем, для Режиса Обадья такие нестандартные ходы в порядке вещей. Он представитель французской "новой волны" в хореографии и наибольших успехов достиг в области видеоданса: его танцфильмы "Комната", "Объятия" и "Свадьба" считаются хрестоматийными работами этого направления. В своей новой работе постановщик вновь решил провести опыт, на этот раз — по скрещиванию танца и драматического театра. Правда, решила это скорее его русская жена. Елизавета Вергасова несколько лет работала над инсценировкой "Идиота" и уговорила своего мужа поставить ее в каком-нибудь русском театре. Для реализации этой безумной идеи был избран РАМТ, потому что его труппа состоит в основном из пластичной молодежи.
Надо отдать ребятам должное: для драматических актеров они двигаются очень прилично. Конечно, Режис Обадья придумал для них пластический рисунок на порядок легче, чем в своих чисто танцевальных постановках: энергичные пробежки, несложные синхронные па, вращения и поддержки. Но при всей своей технической простоте эти танцевальные этюды выглядят очень выразительно и адекватно передают нервные, дерганые, истеричные отношения героев Достоевского.
В этом спектакле Режис Обадья выступил не только как хороший педагог-балетмейстер, сумевший за короткое время вымуштровать далекую от балета и современного танца труппу, но и как талантливый режиссер-постановщик. Особенно впечатляют некоторые мизансцены. Например, скульптурная композиция из обнаженных мужских торсов, по которым, как лунатик по горным утесам, взбирается Аглая Епанчина (Нелли Уварова). В спектакле нет декораций, зато минимальный реквизит используется на сто процентов. Квадрат простого полиэтилена превращается то в брачную постель, в которой, как в кульке, таскают по сцене Рогожина (Александр Устюгов) с Настасьей Филипповной (Ирина Низина), то в ее свадебную фату, в которую заворачивается героиня, превращаясь в русалку с раздвоенным хвостом. Потом в этот же полиэтилен Рогожин закутает ее труп.
В общем, все идет хорошо, пока актеры не начинают говорить. В драматических сценах Режис Обадья, никогда прежде не работавший с текстами, не смог ничем помочь своим подопечным — в Достоевском молодые артисты барахтаются, как щенки в луже, и играют как бог на душу положит. В результате получается такой шаблон, что на героев можно наклеивать таблички: "злодей", "роковая женщина", "невинная дева". Исполняющий главную роль совсем молодой артист Денис Баландин как берет с начала спектакля одну интонацию, так и не расстается с ней до самого финала. У других, в общем-то хороших и подходящих на роли актеров развития характеров тоже не наблюдается.
По уму, драматические сцены нужно было бы сократить до минимума, а второстепенные сюжетные линии и вовсе убрать. Ведь если спектакль длится три часа и добрую половину его занимают танцы, которые являются не продолжением повествования, а скорее лирическими отступлениями, то стремление запихнуть в оставшееся время как можно больше разнообразных тем, естественно, превращает постановку в маловразумительную нарезку не стыкующихся друг с другом сцен. Но поскольку инсценировка госпожи Вергасовой и была той печкой, от которой начал плясать постановщик, отбросить ее в сторону он не мог. Вынужденный пойти на компромисс между художественными требованиями и семейными обязательствами, Режис Обадья остановился на полпути между банальной инсценировкой и авангардной интерпретацией классики.