премьера театр
Репертуар Московского художественного театра имени Чехова пополнился "Королем Лиром". Последние репетиции шекспировской трагедии и ее премьера прошли не в Камергерском переулке в Москве, а в японском городе Сидзуока, где живет и работает знаменитый режиссер и педагог Тадаси Судзуки. Именно он поставил "Короля Лира" для МХТ. Из Сидзуоки — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Иногда бывает искренне жаль, что репетиционный процесс не предназначен для глаз театральной публики. Во всяком случае тренинг по методу Тадаси Судзуки, которым занимались в Сидзуоке актеры Художественного театра, вполне можно показывать за деньги в качестве отдельного спектакля в Камергерском переулке. Каких только жанров нет в репертуаре МХТ, но такой "постановки" не хватает. Жалко, что зрители не увидят, как актеры двумя шеренгами скользят навстречу другу, глядя вперед невидящими глазами. Как, усевшись на пятую точку и "подвесив" в пространстве конечности, мхатовцы отрывисто выплевывают слова Шекспира: "Жизнь — это сказка в пересказе глупца" и т. д. Как лупит бамбуковой палкой по резиновому коврику сидящая на полу ассистентка сэнсэя и как на каждый ее удар у стоящих в репетиционном зале актеров безвольно "опадают" одна за другой голова и руки. Как истово и четко топают они согнутыми ногами, двигаясь каждый по своей траектории, чтобы потом враз мешками рухнуть на пол — так, что и в однообразном топоте, и в расслабленном падении обнаруживается неформулируемый, иррациональный смысл.
Мне доводилось видеть эти же упражнения в исполнении японцев, учеников господина Судзуки, и одна мысль о том, что русские актеры будут искать центр тяжести и концентрировать голос, рождала скепсис. Большинство из тех, кого занял в спектакле Тадаси Судзуки,— вчерашние студенты. Несчетное количество раз слышали они про психологию, взаимоотношения и обязанность играть душой. А теперь попали к именитому японскому педагогу, в методике которого вместо эмоциональных оттенков — одиннадцать видов положения "сидеть на полу" и не меньше вариантов походки, а в книге — черным по белому написано: "именно ноги являются гарантией, что актер является актером". В общем, усердие, проявленное мхатовцами и давшее плоды, иначе как отзывчивостью русской души не объяснить.
Неискушенные зрители "Короля Лира" (его московская премьера назначена на 30 октября), возможно, и не смогут оценить проделанную работу. Тренировка так "спрятана" в спектакле, что строгость и четкость, с которой актеры выполняют режиссерскую партитуру Тадаси Судзуки, может показаться чем-то само собой разумеющимся. Тем более что собственно замысел мастера (впервые он реализовал свое видение "Короля Лира" в начале 70-х годов) столь же оригинален, сколь и несложен. По версии господина Судзуки, действие происходит в сумасшедшем доме, где доживает свои дни одинокий старик в инвалидной коляске — то ли Лир, то ли человек, возомнивший себя Лиром. А все события шекспировской трагедии возникают в его помутившемся сознании. Задать эти правила игры режиссер не торопится, и потому зритель успевает немало подивиться способу обращения с Шекспиром, пока возле старика наконец не появится корпулентная сиделка в белом халате, читающая по книжке реплики шута. Потом явится еще одна — экзальтированная особа, а уж когда сестрички пойдут в глубине сцены под скрипку и песню "Во поле береза стояла", станет ясно, что тут психушка, где медперсонал еще даст фору пациентам. Тем более что врачей в заведении не наблюдается — видимо, давно разбежались.
Тадаси Судзуки поставил для Художественного театра изысканную трагедию-балет, не случайно одна из трех музыкальных тем спектакля — испанский танец из "Лебединого озера". Пластика и статика спектакля могут околдовать и расслабить, японская экзотика "Лира" ненавязчива, но отчетлива. Декорации — две темные стены-ширмы в японском духе с раздвижными хлопающими дверями. Реквизит — оружие да свитки. Костюмы — расшитые золотом, до пят. Бытовые жесты запрещены. Режиссер расставляет актеров в отвоеванных у черноты световых пятнах. Наблюдая за тем, как скользят по идеально ровному матовому полу пары японских белых носков с одним пальцем (что-то будет с ногами актеров в Москве), как синхронно поднимаются руки, как шуршат уносящиеся за кулисы платья — точно крылья птиц, как гнутся или рывками движутся тела, можно позабыть про Шекспира. Спектакль и изысканно величав, и поспешен: за полтора часа он скачками проносится по всей пьесе, но каждая из остановок радует глаз.
Но вообще-то радоваться нечему: жизнь по Судзуки беспросветно страшна. В "Короле Лире" представлены сплошные злодеи и мерзавцы. Даже половые различия исчезают в таком кромешном человеческом мраке, поэтому дочерей короля играют тоже мужчины (Дмитрий Куличков и Роман Кириллов), отчего злодейки превращаются в карикатуры. Последовательный оппонент и поклонник русского театра, Судзуки не просит мхатовцев искать, в чем же добры их злые герои. Режиссер запирает актеров под масками негодяев и убийц, заставляя некоторых буквально рычать от переизбытка разрушительной энергии. Даже Лир умирает у него без величия и без примирения — такая смерть больше пошла бы Ричарду. Надежд на перемены мироустройства у пессимиста Судзуки никаких.
Могли ли наши актеры просто так смириться с режиссером? Не глядеть друг на друга и всю дорогу покорно "общаться" через зал? Конечно нет. Но хитрый господин Судзуки, возможно, как раз и рассчитывал на противодействие "материала", которое именно в русской версии "Лира" могло придать его старому замыслу объем и неоднозначность. Похоже, что актеры и режиссер заключили негласное перемирие, по которому мхатовцы получили право усложнять себе задачи — при условии, что они не станут слишком уж расшатывать режиссерскую конструкцию, преступно теряя центр тяжести и ослабляя ноги. Больше других преуспели к японской премьере те, у кого больше опыта и чьи роли легче поддаются "очеловечиванию" — Анатолий Белый (Лир) и Сергей Колесников (Глостер). За ними робко потянулись молодые. Но уже сейчас в финале, когда сиделка (Олег Тополянский) раскатисто смеется над трупом пациента, всех-всех становится жалко. Даже если вы заранее случайно узнали, что под своим королем Лиром знаменитый японский режиссер имел в виду всего лишь Сталина, Гитлера и Саддама Хусейна.