 |
Интересующая нас пьеса была написана на заре карьеры Уайльда. Она называлась "Вера, или Нигилисты" и была посвящена Вере Засулич. Она никогда не ставилась в России, а ее лондонская премьера 17 декабря 1881 года была отменена по политическим причинам: 13 марта был убит Александр II, а 19 сентября — американский президент Гарфилд. Впрочем, в США премьера все же состоялась, но только 20 августа 1883 года. Несмотря на очевидную злободневность, на попытку разобраться в психологии террористов-нигилистов, спектакль не имел успеха. Видимо, это стало следствием очевидной слабости сюжета, ведь материал был автору совершенно не близок. У человека, который посещал политические салоны лишь потому, что "на них никогда не говорят о политике", у "играющего в жизнь" эстета, презиравшего чернь, был лишь один мотив порадеть за бунтовщиков: так Уайльд мог выразить собственный бунт против норм общественной морали, поддерживаемых государством.
Автор весьма вольно обошелся с историей. В эпоху контрреформ последней четверти XIX века действует император Павел, причем (уже по цензурным мотивам) переименованный в Ивана. А финал драмы и вовсе лишен всякой историчности, кроме историчности подхода к вечно живому чувству: Вера, которая в течение пьесы раскрывается как проекция души самого автора, влюбляется в тирана, которого собиралась убить. В конце концов все масонские ритуалы посвящения в тайное общество и желание отомстить за всех угнетенных оказываются побеждены: "Подавить все естественное во мне, не любить, не быть любимой! О, я женщина! Я преступила свою клятву; я предатель. Я люблю!" И, не сумев переступить через себя, она открывает царю, который уже и сам влюбился в Веру, планы заговорщиков. Затем Вера закалывается отравленным кинжалом на глазах у Ивана, не оставляя ему шекспировского шанса последовать за ней: за миг до того, как потерять сознание, она успевает выбросить нож в окно.
Впрочем, документы свидетельствуют, что Уайльд весьма внимательно изучал исторические материалы. Так, клятва членов тайного общества была заимствована им из "Катехизиса революционера" Сергея Нечаева, а подробности социальной жизни различных слоев русского общества — из ряда специальных исследований (на тему этих сочинений он говорил, что "не понимает, как они так устроились жить").
Что примечательного мы можем узнать о нашем отечестве, пользуясь призмой столь проницательного взгляда со стороны? Вот несколько характерных идей, прозвучавших в пьесе, написанной в эпоху контрреформ Победоносцева. Назвав Веру "опасной женщиной" за то, что она умеет писать, конвоирующий политических ссыльных с Сибирь Полковник так объясняет девушке ситуацию: "Возделывайте свои поля, платите свою дань, повинуйтесь своим господам — это ваш долг". На вопрос девушки "И кто же наши господа?" Полковник отвечает: "Эти люди окончат жизнь на рудниках за то, что задавали подобные глупые вопросы". Как вскоре выяснилось, имя, которое так не хотел называть офицер, было "наш царь-батюшка".
В этой же пьесе прозвучала гениальная сентенция Уайльда: "Глупец, в России возможно все, кроме реформ". Еще более тонко он распознал всю глубину пропасти, отделяющей интеллигенцию (декабристов, народников, либералов) от народа. "Этих тупых русских крестьян мало заботят наши прокламации и еще меньше — наши муки",— говорит Вера. А дальше просто по малолетнему в ту пору Ленину: "Когда удар будет нанесен, он должен быть нанесен из города, а не из деревни". А вот выдержки из речей царя Ивана: "Я не тиран. Я люблю людей. Я их отец. Меня так называют в каждой официальной декларации. Да, тюрьмы с политзаключенными переполнены. Они недостаточно быстро умирают". И тут же бытовая зарисовка из жизни царя. Входит князь Павел: "Государь, разрешите мне рекомендовать в качестве нового губернатора Архангельской провинции одного вашего верного подданного". Читая эти строки, невольно думаешь: как же все-таки хорошо, что все это уже в кошмарном прошлом.
Впрочем, не менее беспощаден Уайльд был к России и в жизни. Вот что он писал в одном из частных писем: "Тот русский, кто счастливо живет при нынешней системе правления в России, должен либо отрицать существование человеческой души, либо считать, что она не заслуживает развития".
Примечательно, что Уайльд всерьез полагал, что его пьеса может быть поставлена и в самой России. Его переписка свидетельствует, что он рассчитывал с помощью нового спектакля существенно поправить материальное положение. Но, как выяснилось, на России заработать не так-то просто даже на Западе. Впрочем, Уайльд был не единственным литератором, который не смог заинтересовать публику темой русского террора. Другой великий писатель, нобелевский лауреат Альбер Камю, в своей пьесе "Праведники" (1949) рассказал историю Ивана Каляева, убившего московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Эта пьеса тоже с треском провалилась.