На днях Мариинский театр обнародовал планы на предстоящий сезон: среди восьми премьер сезона не значится ни одной балетной (см Ъ от 12 октября). Между тем в редакцию Ъ позвонил знаменитый французский хореограф Пьер Лакотт, который по заказу руководителей труппы поставил в Мариинке балет "Ундина" больше полутора лет назад и с тех пор тщетно ждет премьеры.
Романтическую историю про любовь водяной девы к земному человеку поставил в 1843 году в Лондоне балетмейстер Жюль Перро (один из авторов сохранившейся с ХIХ века "Жизели"). Восемь лет спустя он перенес свой балет в Петербург. Там балет прижился, хотя и подвергся многократным переделкам. Самую существенную предпринял Мариус Петипа в 1874 году, и эта версия продержалась вплоть до советского времени: в 1921-м балетмейстер-репетитор Александр Ширяев, обладатель феноменальной памяти, возобновил ее в Петроградском хореографическом училище. Но романтические нежности оказались не ко времени — на сцену театра балет не попал и был забыт.
От Пьера Лакотта никто не ждал реставрации старинной версии. Главный знаток балета ХIХ века сделал себе имя на вольных реконструкциях, сохраняя дух, а не букву оригиналов. Сенсационным было то, что к услугам француза прибег именно Мариинский театр, чей подход к возобновлению старинной классики был диаметрально противоположным. Сочиненную Пьером Лакоттом для московского Большого театра "Дочь фараона" петербуржцы считали фальшивкой, обвиняли хореографа чуть ли не в мошенничестве и противопоставляли "Дочери" собственную "Спящую красавицу", реконструированную Сергеем Вихаревым по дореволюционным записям.
Возможно, успех московской "Дочери" заставил Мариинку поступиться принципами — как бы то ни было, театр пригласил француза на постановку. Работа шла споро и отмена премьеры стала полной неожиданностью для публики. Не прояснили дела и комментарии сторон: господин Лакотт сказал лишь, что премьера отложена. Заведующий балетом Мариинки Махарбек Вазиев был и вовсе лучезарен, сообщив, что ничуть не разочарован постановкой: "Я часто бываю на репетициях, а недавно видел прогон сделанного на основной сцене — спектакль приобретает конкретные очертания".
С тех пор об "Ундине" не было ни слуху, ни духу. Театр занялся освоением русского авангарда начала ХХ века — балетов Вацлава и Брониславы Нижинских, а в прошлом сезоне замахнулся на культового современника — Уильяма Форсайта. Тогда же Валерий Гергиев внезапно объявил, что руководителя балетной труппы пора менять, ибо необходимо "сохранить в максимально чистом виде ленинградский балет". Руководителя так и не поменяли, что на фоне успехов театра выглядело вполне разумно. Реплику же господина Гергиева можно объяснить очередным обострением подковерной борьбы между "западниками" (во главе с Махарбеком Вазиевым) и "советофилами" (сплоченной группы именитых и влиятельных артистов-"семидесятников"). Отсутствие балетных планов на предстоящий сезон косвенно подтверждает напряженность ситуации — видимо, ни одна из сторон пока не добилась позиционного успеха. Французская же "Ундина" пала жертвой конфликта. В ней не заинтересован никто: "западники" — потому что это классика, "советофилы" — потому что иностранная. Впрочем, все это лишь выводы стороннего наблюдателя — в Мариинском театре наотрез отказались комментировать ситуацию. Обычное дело — господин Лакотт ждет от Мариинки объяснений уже полтора года.
ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА