«Мы не боимся быть разными»

Исландская группа Kaleo объявила, что в 2022 году отправится в европейское турне, в котором запланирован и московский концерт (назначенный на 16 октября). Борис Барабанов расспросил лидера Kaleo Джей Джея (настоящее имя Йокуль Юлиуссон) о новом альбоме «Surface Sounds», о съемках на склоне вулкана и о фильме «Евровидение».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Ваш последний альбом, «Surface Sounds», вышел с большой задержкой, вы планировали издать его раньше. Почему так получилось?

— Дело в том, что релиз альбома и тур в его поддержку — это вещи, которые до сих пор идут рука об руку в расписании любой группы. Публика ведь тоже выстраивает свое расписание — планирует отпуск, покупает билеты. Нельзя просто взять и выпустить альбом, если ты играешь в регулярно гастролирующей группе. Каждый новый тур — это новая концепция, новое шоу. А концерты долгое время были невозможны. Все взаимосвязано.

— Kaleo по-прежнему играют американскую музыку. Я бы сказал — музыку белой американской деревенщины, если это никого не обидит. Звук альбома «Surface Sounds» — это только ваш вкус (и множество репетиций) или вы действительно много ездите по американской глубинке?

— Я не согласен с тем, что моя задача буквально такая — играть американскую музыку. Но я действительно слушаю много традиционной американской музыки, того, что называют roots music. Я стараюсь глубоко копать, ищу старые записи. Вы правы, мы объехали всю Америку, все штаты, разве что на Аляске не играли. Нам всегда приятно, когда, путешествуя, мы останавливаемся в каком-нибудь маленьком городке, и кто-то заказывает песню Kaleo в музыкальном автомате или танцует под нее в баре. Но когда я захожу в студию, я не думаю о том, как выразить свои впечатления от американской провинции. Каждая песня имеет свой собственный голос, это то, что я ищу во время записи. Это я иду за песней, а не она следует за мной.

— Вы проводите много времени в Остине, Техас. Но клипы Kaleo по-прежнему снимаются в Исландии. Почему это так важно для вас?

— Это большое счастье — иметь у себя на родине замечательную команду, с которой можно решить любые творческие задачи. Мы на полную катушку используем исландские ландшафты. Круто, что рядом с нами люди, которые помогают осуществлять по-настоящему дикие идеи, например, делать живые записи под открытым небом и снимать видео. Я был бы рад делать нечто подобное на разных континентах, но в Исландии у нас для этого есть все, что необходимо.

— Я как раз хотел спросить вас о съемках клипа «Skinny» в непосредственной близости от действующего вулкана. Лава, ядовитый дым — и тут вы поете. Это как вообще?

— Вы правы, это опасно. Мы хотели сняться максимально близко к вулкану. В нашей команде были специалисты-вулканологи, которые постоянно замеряли содержание отравляющих веществ в воздухе. Нам повезло, что в этот день ветер дул не в нашу сторону. Мы попали в маленькое безопасное окно. А вообще это, конечно, настоящая бушующая стихия.

— Давайте поговорим о месте под названием Мосфедльсбайр. Городок с населением 8,5 тыс. человек. Там родился Олафур Арнальдс. Там студия, в которой записываются Sigur Ros. И там собрались Kaleo. Что такого особенного в этом месте?

— Спасибо, приятно, что вы правильно произнесли название. По отношению к Рейкьявику это настоящая глубинка. Очень зеленый город, похожий на деревню. Студия Sigur Ros расположена так, что река протекает прямо сквозь нее, и на этой реке много купален. Может быть, это сказывается на звуке. Мы записали там много музыки. В Мосфедльсбайре гораздо спокойнее, чем в столице. Я не скажу, что такого именно в этом городе.

Просто в целом в Исландии все располагает к свободному творчеству, будь то музыка, или кино, или изобразительное искусство.

Никто не гонится за модой, никто не боится пробовать новое. У нас есть группы, играющие регги, есть те, что, как вы говорите, звучат по-американски, но главное — мы не боимся быть разными.

— Альбом «Surface Sounds» был записан до локдауна, он просто ждал своего часа. А что происходило с Kaleo во время локдауна? Вы поставили все на паузу? Или, наоборот, активизировались в плане творчества?

— Я всегда пишу. Так что, по большому счету, локдаун на меня никак не повлиял. Нам просто пришлось с ним считаться. А теперь мы возвращаемся к нормальной жизни, в том числе и к концертам. Мне хочется верить, что музыка, которую я сочинил во время вынужденной паузы, говорит о нашем движении вперед. Да даже и на «Surface Sounds» была не только американа, не только блюз-рок. Например, «Hey Gringo» — это диско. В музыке много красок, так что я не удивлюсь, если на нашем новом альбоме появятся регги или афробит.

— Однажды я говорил с Яном Гилланом из Deep Purple о том, каково это — каждый вечер на протяжении десятилетий играть «Smoke on the Water». И он сказал: «Я всегда вспоминаю, что был такой вечер, когда мы сыграли ее перед публикой впервые». Что вы говорите себе, когда исполняете песню «Way Down We Go»?

— Конечно, я хочу, чтобы каждый вечер наша группа добивалась полного сердечного контакта с аудиторией. И да, конечно, очень важно самим не устать от своей собственной музыки. Если ты спел свою песню пару тысяч раз, твое исполнение, конечно, стало лучше, но сама песня может тебя раздражать. Я трачу много времени, шлифуя свои песни до состояния идеала, именно для того, чтобы следующие 30 лет исполнять их с удовольствием, не чувствуя их изношенности. На сцене я пытаюсь чувствовать то же, что чувствовал в студии.

— Джей Джей, я теперь всех исландских музыкантов спрашиваю о фильме «Евровидение», где ваши соотечественники выведены в образах придурковатых фриков. Вам не обидно?

— Я думаю, это великий фильм. Я терпеть не могу этот конкурс, и наконец-то кто-то воздал ему по заслугам. Я люблю Уилла Феррелла, и его юмор меня вполне устраивает. В Исландии мы этот фильм скорее любим.