концерт эстрада
В Международном доме музыки концерт, приуроченный к автомобильной выставке "Авто-Германия", дал The Palast Orchester под руководством Макса Раабе. Гордость современной немецкой эстрады слушала АЛЯ Ъ-ХАРЧЕНКО.
Своеобразная манера господина Раабе общаться с публикой вообще мало зависит от внешних обстоятельств — в этом в Москве уже успели убедиться на концерте The Palast Orchester пару месяцев назад. На фоне тогдашней публики боулинг-клуба немцы, облаченные в неизменные чопорные смокинги, выглядели ожившей галлюцинацией. Но прошибить невозмутимость Макса Раабе и в классическом концертном зале под силу разве что стихийному бедствию. Мертвенно-бледный сутулый мужчина в мешковатых брюках и неладно сидящем смокинге чуть ли не словами давал понять, как тяготит его необходимость тут стоять и открывать перед вами рот. Пропев неожиданно тонким, почти по-женски нежным голосом положенные пару куплетов, на время проигрыша господин Раабе отступал назад, опирался на крышку рояля и начинал сверлить зал и музыкантов собственного оркестра стеклянными глазами.
Но ни тем, ни другим все было нипочем. Одиннадцать сияющих как пятаки участников The Palast Orchester излучали радость как будто назло собственному мрачному солисту. Хорошенькая фройляйн, наяривавшая на скрипке, в передышках между песнями хихикала и подмигивала ударнику. Саксофонисты подтрунивали друг над другом и синхронно вскакивали с места перед своим соло. А простодушные немцы в зале чуть ли не катались от хохота, когда все с тем же похоронным лицом и заунывной интонацией Макс Раабе пересказывал текст песен: "Я это потому говорю, что румба на испанском — но кто же тут знает испанский? Я вот лично не знаю". Большую часть концерта составляла музыка 1930-1940-х годов — периода, к которому худрук The Palast Orchester питает особенную нежность.
Все запылившиеся шлягеры в исполнении оркестра пропитаны фирменным составом из иронии и какой-то молодецкой удали, с которой подопечные господина Раабе глумятся над ретро. Хуже, если The Palast Orchester ищет вдохновения не в старых пластинках, а в современной поп-музыке и солист на потеху публике заводит на живых концертах все те же "Oops! I did it again". В этом ощущаешь привкус ему самому надоевшей шутки и даже досаду, что всемирную популярность музыкантам обеспечивает не качественный ретрорепертуар, не умение держаться на сцене, а существование артистки Бритни Спирс. Когда в круге света от единственного включенного софита господин Раабе поет "Признайся мне в своей слепой измене" и все оставшиеся строчки из песни Петра Лещенко, чувствуешь, что пережеванный музыкальный фарш современной эстрады, в сущности, малая плата за вход в настоящее старое берлинское кабаре.