фестиваль танец
В Лионе подходит к финалу трехнедельный марафон 11-й Biennale de la danse. По наблюдениям ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ, на фестивале, посвященном всем видам танца Европы, лидировали старейшие — балет и народный танец.
Успех фольклорного танца (или того, что выдают за него опытные профессионалы) предсказуем: этот демократичный, не обремененный рефлексиями и интеллектуальными претензиями вид танца (чуть не оговорилась — "спорта") эмоционален и экзотичен — а что еще нужно широкой публике? И хотя на Лионской биеннале поставщикам "народного искусства" были отданы самые вместительные залы, желающих зарядиться почвенным оптимизмом оказалось куда больше.
Самым успешным фольклорным проектом оказался венгерский: организаторы собрали в одном концерте четыре беспроигрышных козыря — цыганское трио, румыно-армянский ансамбль духовых, струнный оркестр виртуозов и танцоров из старейшего венгерского ансамбля "Хонвед", назвав эту гремучую смесь "Черной жемчужиной". Каждый из ингредиентов действительно оказался сущим перлом. Трубы армян залихватски выписывали фигуры высшего пилотажа; ресторанные скрипачи-фрачники то надрывно стенали, то запускали забористый чардаш, отчего зрители принимались рефлекторно подскакивать в креслах. Две цыганки, простоволосые, в холщовых рубищах цвета глины, низкими голосами с хрипотцой выводили нечто первобытно-раздольное под воркующие переборы гитары.
Самыми неожиданными оказались пляски: мировая мода на аутентизм заставила ансамбль "Хонвед" напрочь отказаться от сусальной народности — кружевных рубашек с вышивкой, шляп с перышками и штанов с позументами. Профессионалы со смаком изображали самородков из сельской глубинки полувековой давности — этаких венгерских персонажей Шукшина, трактористов и механизаторов. Кряжистые усатые мужики в старомодных брюках, ботинках и шляпах плясали как бы с ленцой и вроде бы сами не знали, какие коленца отколют их ноги в следующий момент. Кроткие девицы в линялых кофточках, застегнутых до горла, потупив глазки, покорно кружили вокруг отнюдь не галантных кавалеров. Этот якобы импровизированный перепляс исключал работу на публику, избегал четкой симметрии рисунков и выигрышных комбинаций, зато обнаружил бездну юмора и убедил в том, что в Венгрии не танцуют разве что калеки.
Как и современный фольклор, современный балет ищет новую упаковку. Он нагло пользуется почти вековым опытом альтернативного танца и уже не настаивает на классической безупречности, предпочитая ей яркость интерпретаторов. Что и продемонстрировала труппа из немецкого города Майнца, незатейливо именуемая Ballettmainz. В компании всего 20 человек — коротышек и дылд, мускулистых технарей и лапшеобразных лириков, жгучих латиноамериканцев и непроницаемых японцев. Из всего этого месива малоизвестный хореограф Мартин Шлепфер выстроил стройную двухчасовую сюиту "Искусство фуги" на музыку Баха.
45-летний автор-швейцарец некогда числился в вундеркиндах, получил приз на конкурсе в Лозанне, доучивался в Лондоне, танцевал в труппе главного швейцарского балетного гуру Хайнца Шперли, так что его рефлексия на темы классики вполне объяснима. "Искусство фуги" с глубокой серьезностью пародирует все ставшие штампами находки балета ХХ века — от баланчинских контрапунктов и кантилены дуэтов Иржи Килиана до воинственных прыжковых трюков советского балета. При этом хореограф-пересмешник с неподдельной нежностью рисует коллективный портрет своей разнокалиберной труппы — получается миниатюрное отражение современного мультиэтнического общества. Цепкая японка с выбеленным лицом опутывает смертельными кольцами поддержек инфантильного европейца, с виду — крутого мачо. Романтичный трансвестит с руками умирающего лебедя тщетно ищет свою единственную любовь, отсылая память к пафосным композициям ранней Марты Греам. Трио коренастых мужланов с тупым азартом футболистов перебрасывается турами — кто больше. Нежные балеринки, наделав поэтичных арабесков и не найдя достойных кавалеров, утешаются в объятиях друг друга. Огненная бразильянка с ногами, накачанными, как у штангистки, исходит страстью в объятиях худосочного недоумевающего гомосексуалиста. Юмор, заставляющий хохотать в голос, рождают не столько персонажи и ситуации, сколько сами движения. Каскад изобретательных па не иссяк и за два часа: когда упал занавес, в зале пронесся разочарованный вздох — как, уже все?
Труппа Ballettmainz, известная до сих пор разве что в немецкой глубинке, стала открытием Лионской биеннале и убедительным свидетельством жизнеспособности балета: беспринципная всеядность этого старейшего вида танца сулит ему блистательные перспективы.