Общие горькие страницы предвоенной истории — самый очевидный ответ на сегодняшний вопрос, почему немцы так озабочены судьбой российского «Мемориала» (внесен Минюстом в реестр иноагентов). О тяжелом прошлом — публицист Леонид Млечин.
Фото: ullstein bild / Getty Images
Фото: Коммерсантъ / Алексей Куденко / купить фото
Когда в январе 1933 года нацисты пришли к власти в Германии, немецкие коммунисты быстро ощутили, что в Третьем рейхе они нежелательны. Компартию запретили, ее лидеров посадили. Коммунисты бежали. Кто не уехал — оказался в концлагере.
Убежища искали в разных странах. Многие — в Советском Союзе. И не только функционеры Компартии, но и такие известные люди, как врач и популярный драматург Фридрих Вольф. Встретили его восторженно.
Его дети выросли в Москве, воспринимали Советскую Россию как вторую родину, сражались за нее. Оба оказались одаренными людьми. Старший сын, Маркус Вольф, станет генерал-полковником и начальником Главного управления разведки Министерства государственной безопасности ГДР. Младший — Конрад Вольф, талантливый кинорежиссер,— президентом Академии художеств ГДР.
Тотальная чистка
Вольфам в Москве нравилось, но уже в 1934 году начались аресты немецких коммунистов, которые, спасаясь от гестапо, нашли убежище в Советском Союзе. Обвиняли их в шпионаже и пропаганде фашизма.
Едва в 1936 году вспыхнула гражданская война в Испании, Фридрих Вольф попросил отправить его врачом в интернациональные бригады. Они объединили добровольцев из разных стран, сражавшихся на стороне республиканцев против армии каудильо Франко, которому помогали Гитлер и Муссолини.
Дети гордились отцом, жаждавшим сразиться с фашистами. Но сам Фридрих Вольф с глазу на глаз откровенно объяснил близкому человеку, почему он попросился в Испанию:
— Я не хочу ждать, пока меня здесь арестуют.
25 июля 1937 года нарком внутренних дел, генеральный комиссар государственной безопасности Николай Иванович Ежов подписал приказ №00439:
«Для полного пресечения деятельности германской разведки в трехдневный срок точно установить и донести мне списки всех германских подданных. Начиная с 29 июня, приступить к арестам всех установленных германских подданных. Аресты завершить в пятидневный срок».
Приказ означал тотальную чистку приехавших в Советский Союз немцев. А среди мнимых «шпионов» были и члены ЦК германской Компартии, и простые рабочие, и сотрудники Коммунистического интернационала.
«Мы были нормальными детьми в ненормальное время,— вспоминал московские годы генерал-полковник Маркус Вольф.— Конечно, для нас не проходило бесследно внезапное исчезновение отцов наших школьных товарищей, учителей, а позднее и наших товарищей из старших классов. Аресты, принимавшие все больший размах, и процессы стали частью нашей жизни. Для нас все это было необъяснимо, покрыто мраком, запутанно. Чудовищные масштабы всего этого мы не могли полностью понять и спустя многие годы».
Видных политэмигрантов селили в гостинице «Люкс» в центре Москвы. Здесь жили все видные фигуры мирового коммунистического движения. Когда начались массовые репрессии, обреченных на смерть брали прямо в гостиничных номерах, а жен и детей арестованных переселяли в кирпичный барак на заднем дворе.
«Встречаясь с семьями арестованных, об их беде не говорили,— писал Маркус Вольф.— Большинство полагало, что произошла ошибка, что это недоразумение, которое когда-нибудь прояснится».
Мост через Буг
Писатель-антифашист Фридрих Вольф отсутствовал в Москве в августе 1939 года, когда прилетел нацистский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп и в Кремле подписал договор с главой советского правительства и наркомом иностранных дел Вячеславом Михайловичем Молотовым.
24 августа «Правда» писала: «Дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов Германии и СССР, отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета».
Маркус Вольф вспоминал:
«Многим невыносимо видеть на первой странице "Правды" фотографию Сталина вместе с нацистским министром иностранных дел Риббентропом».
28 сентября Молотов и Риббентроп подписали второй договор — «О дружбе и границе». Слово «дружба» применительно к нацистской Германии для немецких коммунистов звучало как святотатство.
Для ратификации советско-германского договора собрали сессию Верховного совета СССР. 31 октября Молотов произнес перед депутатами большую речь:
— Английские, а вместе с ними и французские сторонники войны объявили против Германии что-то вроде идеологической войны, напоминающей старые религиозные войны... Такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать — это дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма», прикрываемая фальшивым флагом борьбы за «демократию».
Немецкие эмигранты читали главную партийную газету и не верили своим глазам. Но то, что последовало потом, превзошло худшие ожидания.
В 1940 году на германо-советской границе в районе Бреста сотрудникам гестапо передали несколько сотен немецких коммунистов. Все это были люди, которые искали в Советском Союзе спасения от Третьего рейха.
«Среди всех последствий пакта,— вспоминала Маргарет Бубер-Нойман, вдова Хайнца Ноймана, второго человека в ЦК Компартии Германии,— есть одно, упоминание о котором долго заставляло краснеть от стыда иных коммунистов: это проходившая с конца 1939 года по июнь 1940 года выдача советскими властями примерно 500 немецких и австрийских коммунистов-эмигрантов нацистам.
Из советских тюрем и концентрационных лагерей были изъяты сотни немецких заключенных, осужденных во время великой чистки на многолетние сроки, их привезли под конвоем НКВД в Бутырку. Там им предъявили новый приговор, предписывающий «немедленную высылку с территории Советского Союза».
Хайнц Нойман, второй после Эрнста Тельмана человек в Компартии Германии, бежал в Советский Союз от нацистов. Но в Москве его арестовали и расстреляли в 1937 году. Его вдову Маргарет арестовали в 1938 году и приговорили к пяти годам принудительных работ.
«Поезд с заключенными поехал в западном направлении,— рассказывала Маргарет Бубер-Нойман.— Когда поезд проехал Минск и устремился в западном направлении, заключенным стало ясно, что произойдет. Хотя после всего, что с ними произошло, коммунисты не питали никаких иллюзий относительно советской системы, они считали немыслимым то, что с ними должно было произойти. Но это случилось: эмигрантов-коммунистов, людей, которые, рискуя жизнью, бежали в Советский Союз, Сталин возвращал Гитлеру...
Я тоже была в этой группе. 3 февраля 1940 года меня привезли в Брест-Литовск, к демаркационной линии между Советским Союзом и Германией. Офицер НКВД с группой солдат повел нас к железнодорожному мосту через Буг. Мы увидели идущих нам навстречу людей в форме СС. Советский офицер провел перекличку и приказал нам идти по мосту.
Я услышала сзади возбужденные голоса и увидела, что трое мужчин из нашей группы умоляли офицера НКВД не отправлять их через мост. Один из них до 1933 года был редактором немецкой коммунистической газеты. Его на той стороне моста ждала верная смерть. Такая же судьба ждала молодого немецкого рабочего, заочно приговоренного в рейхе к смерти. Всех троих поволокли по мосту».
Маргарет Бубер-Нойман нацисты отправили в женский концлагерь Равенсбрюк. Она выжила, после войны написала горькие воспоминания, которые перевели на русский язык уже в новой России.
Секретарь парткома аппарата ЦК КПСС Виктор Васильевич Рябов вспоминал, как в позднесоветские времена побывал в ГДР. В Восточном Берлине член политбюро и секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии по идеологии Курт Хагер за закрытыми дверями рассказывал советским коллегам, что, по подсчетам, Сталин выдал Гитлеру 400 немецких коммунистов.
В последние годы существования ГДР в Восточном Берлине подготовили книгу «In den Fangen des NKWD. Deutsche Opfer des stalinistischen Terrors in der UdSSR. Dietz Verlag» («В руках НКВД. Немецкие жертвы сталинского террора в СССР»). Историки назвали имена 555 немецких эмигрантов, которые искали убежище в СССР и были репрессированы.
Письмо начальника цензуры
«Мы с братом,— вспоминал Маркус Вольф,— обсуждали все то, чего не могли постигнуть, что улавливали из разговоров взрослых. Аресты, договор с гитлеровской Германией, снятие с репертуара фильма о Мамлоке».
«Профессор Мамлок» — самая знаменитая антифашистская пьеса Фридриха Вольфа, которую ставили по всему миру. Он первым в столь яркой и впечатляющей форме показал, что творится в нацистской Германии. Мир недоумевал: что приключилось с немцами? Как может целый народ восторгаться фюрером и одобрять его политику? Кто не жил при тоталитарном режиме, не понимает, что можно сделать с человеком... И Вольф наглядно показал этот процесс трансформации обычного человека в подданного тоталитарного государства.
«Профессора Мамлока» поставили в Москве, и по пьесе сняли художественный фильм. Но в новой идеологической обстановке антифашистская пьеса Фридриха Вольфа оказалась не ко двору.
2 октября 1940 года уполномоченный Совнаркома СССР по охране военных тайн в печати, начальник Главлита (цензура) Николай Георгиевич Садчиков отправил в управление пропаганды и агитации ЦК список книг, подлежащих изъятию из продажи и из библиотек. В списке значилась и книга другого немецкого писателя — Эрнста Отвальта — «Путь Гитлера к власти», выпущенная Издательством социально-экономической литературы в 1933 году.
Начальник цензуры объяснил, почему книгу надо изъять:
«В книге имеется ряд мест, которые сейчас, после заключения СССР договора о дружбе с Германией, нежелательны. Плохо говорится о Гитлере (на многих страницах)».
Садчиков привел ставшие неприемлемыми цитаты из книги:
«Теперь фашизм торжествует. Он справляет кровавые оргии по всей стране, истребляя коммунизм».
Эрнст Отвальт вместе с женой бежал из нацистской Германии. В 1934 году их приняли в Советском Союзе. А в 1936-м арестовали как немецких шпионов. Его жену Вальтраут Николас в январе 1941 года депортировали в гитлеровскую Германию. Она пережила Третий рейх и только в 1958 году узнала о судьбе мужа. Самого Эрнста Отвальта отправили в Кулойский исправительно-трудовой лагерь НКВД в Архангельской области. Он погиб в 1943 году.
В Москве сохранилась сравнительно небольшая группа немецких коммунистов во главе с Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом. В майские дни 1945 года они на трех самолетах вылетели в Берлин, чтобы помогать советским офицерам управлять разгромленной Германией. Через несколько лет они получат возможность создать собственное государство — ГДР — и строить социализм по советскому образцу.