«Нужно ли становиться зеленым любой ценой? Конечно, нет»

В 2021 году бизнес изменил свое отношение к повестке ESG. Процесс ускорился после принятия в Европе трансграничного углеродного налога. В интервью «Деньгам» старший вице-президент банка ВТБ, руководитель департамента по работе с клиентами рыночных отраслей Дмитрий Снесарь рассказал о том, что ESG-повестка не ограничивается вопросами экологии и важно помнить про социальную составляющую.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Сегодня многие компании следуют принципам ESG и стремятся придерживаться мировых тенденций в этом направлении. Регуляторы разрабатывают стимулирующие меры и нормативную базу. Насколько это актуальная повестка — особенно в условиях пандемии?

— ESG-повестка актуальна до такой степени, что все об этом говорят. Другой вопрос, что при этом делают. Повестке устойчивого развития не один год, и мы уже столкнулись с перекосами. Например, инвестиционные фонды несколько лет назад стали отказываться от инвестиций в угольные активы. Логика понятная: при сжигании уголь выделяет в том числе много СО2. Но в Европе случился энергетический кризис, который помимо всего прочего можно связать с недальновидностью и просчетами при переходе на возобновляемые источники энергии. Это первое, а второе — дефицит газа, который возник по иным причинам. И все вдруг вспомнили про уголь, для тех же самых инвесторов уголь вновь стал интересным активом. Теперь они говорят: «Мы поняли, что не будет никакой резкой остановки угольной генерации, а будет плавный переход к другим видам генерации в течение 20 лет». Пока идет такой энергопереход, инвесторы будут зарабатывать на таких активах и, соответственно, стимулировать эти угольные компании становиться «зелеными».

— Вы тоже стимулируете своих клиентов становиться еще «зеленее»? Как именно?

— Я считаю, что мы, как банк, не должны быть Бармалеем от ESG. Регулирование, стимулирование и санкции — это задачи в первую очередь государства. Более того, мы осторожно относимся к поспешным действиям клиентов в этом вопросе. Мы задаем вопросы о том, а что будет с прибылью компании через пять лет, просчитываем удар, который она может получить. Так что мы за прагматичный подход. К нам, например, обращалась компания, которая хотела с нашей помощью профинансировать в одной из стран строительство угольного разреза, находившегося прямо возле моря. Мы не стали рассматривать этот проект по этическим соображениям. Экологические последствия могут быть слишком тяжелыми, а это так или иначе повлечет и убытки.

— Есть компании, для которых выше ставки?

— Ставки будут выше автоматически, как только введется некий углеродный налог, который напрямую будет бить по прибыльности той или иной компании. Когда правила игры будут написаны для всех одинаково, государство с помощью такого налога будет заставлять компании трансформироваться.

У нас есть, напротив, поощрительные программы. Например, спецпрограмма кредитования ESG-проектов, по которой мы предоставляем относительно небольшую скидку — около 0,25 процентного пункта. Мы запустили и финансируем ее самостоятельно, за счет своей собственной прибыли. По большому счету так мы поддерживаем партнеров.

— По каким критериям вы отбираете ESG-проекты в рамках программы?

— Это проекты, которые направлены либо на снижение выбросов СО2, либо которые имеют другие экологические составляющие.

Но хотел бы подчеркнуть, что ESG — это уж точно не только сокращение выбросов парниковых газов. Например, ВТБ поддерживает увеличение экспорта продукции компаний деревообрабатывающей и стекольной промышленности, ведущих деятельность в соответствии со стандартами ESG. За 2021 год представителей только этих отраслей в рамках программ господдержки экспорта мы профинансировали на 14 млрд рублей. Реализуемые ESG инициативы данных компаний включают переработку мусора или стеклотары, высадку леса, финансирование программ обучения и так далее.

— Понятно, что экологическая составляющая в первую очередь относится к добывающим предприятиям, производству. Насколько ESG-оценки применимы к активам банков?

— Что касается банков, то многие из них уже анализируют свой кредитный портфель на предмет возможных зеленых рисков. Не исключено, что банки обяжут раскрывать углеродный след в кредитном портфеле. С такими инициативами уже выступили саморегулируемые организации. Потенциально речь может идти и о дополнительной нагрузке на капитал, если кредитный портфель оставляет большой углеродный след. Пока такое развитие маловероятно, но это обсуждается в Европе и лоббируется небольшими странами, которым легко сказать «нет» нефти либо газу,— это Дания, Голландия, Бельгия. На уровне Европейского союза ни одна большая страна не поддерживает такую инициативу. Очевидно, что для реализации экологических и социальных проектов в большей мере необходимы стимулы, а не наказания.

Вы знаете, что у нас утверждена стратегия в области устойчивого развития, и мы в числе прочих ставим задачей интеграцию ESG-факторов в систему интегрированного управления рисками. Речь идет о ESG-скоринге всего портфеля с 2023 года.

Скажу прямо, российский бизнес на пути трансформации, и отказываться, например, от угольных проектов в Кемерово все-таки неправильно. Простите, а чем еще в ближайшей перспективе в Кузбассе зимой топить? Опять-таки все почему-то ополчились на добывающие компании, а я приведу в пример одежду сегмента fast-fashion, которую произвели дешево, мы один раз надели и выбросили. И бренды массмаркета стоят перед проблемой в том числе дальнейшего роста производства, ведь 20 лет назад было нормально и социально приемлемо производить такую одежду. Люди относились спокойно, все хотели хорошо одеваться. Сейчас же «одноразовая» одежда становится социально неприемлемой.

— То есть вы за взвешенный подход в данном вопросе? Не будет ли буксовать тема от такой взвешенности?

— В ESG-подходе нужно быть очень аккуратным и дальновидным, не надо ссориться здесь с реальностью. Непродуманные шаги могут привести к социальным волнениям. В Европе за переход на зеленую энергетику в конечном счете платит потребитель. В Англии, Испании и Франции люди уже недовольны тем, что повышаются цены на электричество. В Испании, например, в 2021 году цены выросли на 50% по сравнению с прошлым годом. Напомню, страна находится в затяжном кризисе с высокой безработицей. Соответственно, люди вышли на улицы на манифестации.

Наш подход к ESG практичный и прагматичный. Нужно ли становиться зеленым? Конечно, нужно. Нужно ли становиться зеленым любой ценой? Конечно, нет.

— Какой ценой нельзя?

— Многие в погоне за экологией забывают про социальную составляющую. А они ведь связаны. Я лично считаю, что на первое место мы должны ставить социальную составляющую. И надеюсь, что на форуме «Россия зовет!» обсудим, на каком из трех факторов — E, S или G — важно сфокусировать внимание в первую очередь, чтобы решать проблемы, а не только говорить о них.

Вопрос сокращения выбросов СО2 намного сложнее, чем просто сокращение выбросов в развитых странах и принуждение развивающихся стран следовать за ними. Надо помнить, что еще около 4 млрд человек проживают в небогатых странах. Что им делать? Чем отапливать дома? Из какого источника получать электроэнергию? У них денег на зеленую энергетику нет. Саммит в Глазго сопровождался криками о помощи от бедных стран. Они говорят: «Вы даете нам помощь в форме кредитов. Нам эту помощь нужно будет все равно возвращать». И даже такая «кредитная» поддержка поступает ниже уровня, который изначально декларировался развитыми странами.

Мы живем на одной планете, дышим одним воздухом, поэтому простое сокращение выбросов СО2 в отдельных странах не решит глобальную проблему. Бедные страны тоже хотят жить хорошо. Нельзя допустить, чтобы в погоне развитых стран за экологичностью получился Элизиум из голливудского фильма, а люди в развивающихся странах стали жить хуже.

— Выступления Греты Тунберг за чистое небо все-таки более понятны, чем какие-то далекие рабочие на плантациях…

— Возможно, все же стоит протянуть руку тому, кто рядом? Честно говоря, меня очень вдохновляют компании «Полюс» или «Полиметалл», которые делают в регионах большое количество социальных историй. И примеров таких компаний много в РФ. Эта работа колоссальна, но ее многие не замечают. Вплоть до того, что они выкупают целые дома для того, чтобы привлекать сотрудников, в том числе выпускников, для работы в Амурске или другом городе. Я в одной из командировок в такой квартире жил, очень неплохая квартира по современным меркам. Это же социальная поддержка? Конечно. Кроме того, они строят те же бассейны, спортзалы, чтобы создать инфраструктуру — не только для своих сотрудников, но и для их детей, для других горожан.

— Зарубежные инвесторы оценивают такие шаги?

— Безусловно. Год назад «ВТБ Капитал» был одним из организаторов выпуска социальных облигаций РЖД. Там спрос заметно превысил предложение. А половина выпуска пришлась на иностранных инвесторов. РЖД вообще один из крупнейших российских ESG-заемщиков и единственный, кто представляет Россию на рынке зеленых еврооблигаций. Там опережающими темпами растет объем капитала под управлением зеленых фондов. И что важно — такие шаги оценивают и локальные инвесторы.

— Вернемся в ВТБ. Что вы делаете в рамках этой повестки по отношению к клиентам, кроме льготных кредитов?

— Мы запустили открытую платформу ESG — это одно окно для клиентов, и не только по предоставлению услуг и сервисов. По линии розницы мы льготно кредитуем покупку электромобилей, ввели зеленую ипотеку, страхование средств пенсионеров от мошенников.

По линии корпоративно-инвестиционного бизнеса есть ESG-консалтинг, то есть рейтинговое консультирование. Очень скоро, в 2026 году, будет введен европейский трансграничный углеродный налог. В первую очередь он коснется компаний, которые ориентированы на экспорт из России в Европу. Для оценки его влияния на прибыль наших производителей необходимо оценить их углеродный след. Нужно внимательно изучить, измерить след и сделать выводы: есть проблема или нет. Это часть рейтингов, в которых также оцениваются социальные аспекты, корпоративное управление. Особенно это актуально для публичных компаний, которые торгуются на западных рынках, в Лондоне и Нью-Йорке. Они в первую очередь получили эти рейтинги, потому что зарубежные инвесторы смотрят на эти значения.

— Сколько ваших клиентов имеют ESG-рейтинги? Какой порядок цифр?

— Это не сотни, скорее всего, десятки.

— Какая верхняя граница по числу российских компаний, которые могут получить ESG-рейтинг?

— Мне кажется, в ближайшие пять лет десятки точно могут стать сотнями, но это в основном касается публичных компаний, которые так или иначе занимаются природными ресурсами, электроэнергетикой.

— Какие ESG-инициативы банк развивает внутри себя?

— Мы активно переходим на энергосберегающие технологии, «умные офисы», повсеместно вводим безбумажный документооборот. Если раньше на заседания кредитных комитетов приносили огромные талмуды, которые подписывали рукой, то сейчас все практически безбумажно, все подписи цифровые. Пандемия всех научила читать с экрана. Согласования тоже перешли в цифру, поэтому у нас минимально бумажный офис. И конечно, социальные программы, проекты — в том числе с музеями, театрами, в спорте. Такие вложения — лучшая инвестиция.

Интервью взяла Ксения Дементьева