конкурс кино
Сегодня жюри под председательством латиноамериканского писателя Марио Варгаса Льосы подведет итоги 52-го кинофестиваля в Сан-Себастьяне и раздаст свои призы. О предварительных итогах фестиваля — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Хотя показаны практически все основные фильмы, говорить о явных лидерах никто не решается: в этом году в Сан-Себастьяне ровный, без пиков и провалов, конкурс. Своим присутствием в респектабельной программе удивление вызвал разве что корейский криминально-мистический триллер "Паучий лес", особенно после того как его режиссер Сонг Ил-Гон заявил, что, делая этот откровенный китч, вдохновлялся идеями Достоевского.
Среди добротных фильмов, способных претендовать на призы,— "Серебряный город" ветерана американского независимого кино Джона Сэйлза. Это сатира на демократические выборы в штате Колорадо, которые режиссеру помогли разыграть культовые актеры Тим Рот, Билли Зейн и Дэрил Ханна, согласившись сняться без гонорара. Две конкурсные картины метафорически рисуют ситуацию кризиса в своих странах: югослав Горан Паскалевич (наиболее вероятный кандидат на приз) в "Зимнем сне" сделал такой метафорой общества аутизм, а аргентинка Мария Виктория Менис в "Маленьком небе" — сиротство.
Есть и другая, более унылая категория качественных картин — экранизации старой доброй мелодраматической литературы. Это "Письмо незнакомки", где затертая до дыр новелла Стефана Цвейга оживлена китайским антуражем: фильм поставила и сыграла в нем главную роль актриса Ху Джинглей. А Иштван Сабо, уже давно сказавший свое веское слово в серьезном кино, продолжил ряд салонных мелодрам в австро-венгерском стиле. На сей раз его жертвой стал "Театр" Сомерсета Моэма, не менее затертый в разных странах в эпохи стагнации. Кино, годное главным образом для того, чтобы дать покрасоваться стареющим звездам Джереми Айронсу и Аннет Бенинг. Тем более что последняя самолично посетила Сан-Себастьян с мужем Уорреном Битти и приняла почетный приз "Доностия".
Эмоционально наиболее впечатляющим в конкурсной программе оказался "Омах" Пита Трэвиса — реконструкция теракта 1998 года в городке, где десятилетиями мирно жили рядом католики и протестанты. Первая половина фильма — жутковатое своими подробностями описание технологии теракта, вторая — хроника борьбы членов общины, потерявших своих близких, за поиск и наказание виновных. Этот фильм, на днях уже успевший получить приз зрительских симпатий на фестивале в Торонто, явно воспринимается в свете бесланской трагедии. На пресс-конференцию ирландской картины приехали реальные участники событий, в том числе потерявший сына Майкл Галлахер. По его словам, фильм призван доказать всем, кто соприкоснулся с террором — от Испании до Кавказа, что от "маленьких людей" на самом деле многое зависит.
Приблизительно ту же мысль попытался выразить в своем фильме "Мой папа — инженер" французский режиссер Робер Гедигьян, известный своими левыми, квазикоммунистическими взглядами. Прежние его фильмы, действие которых всегда происходило на рабочих окраинах Марселя, были по-своему трогательно убедительны. В новой картине режиссер зашел слишком далеко в пропаганде политкорректности, доведя ее до грани самопародии. Он заставил свою жену Ариан Аскарид, немолодую женщину с крючковатым носом, не только играть femme fatale (такое бывало и раньше), но еще и при этом впасть в кому. Причина, как со временем выясняется, в том, что женщина-врач по имени Наташа (ударение на последнем слоге) лечила арабских детей и покровительствовала роману мультиэтнической молодой пары, за что была зверски изнасилована. И не кем иным, как отцом французской девочки, мечтавшей соединить свою жизнь с Рашидом. Чтобы придать этому сюжету не только правдоподобие, но и поэтичность, Робер Гедигьян заставляет свою героиню носить арабские одежды, а в ретроспекциях — просматривать фильм "Засранец" с русским закадровым переводом. Дело в том, что Наташа познакомилась со своим возлюбленным на курсах русского языка, и кодом любви двух романтиков левого движения стала трудная для француза фраза "Мой папа — инженер".
К счастью, этот шабаш неуклюжей политкорректности сбалансирован на фестивале целой ретроспективой под названием Incorrect@s. На ее афише нарисованы голый человек, взметнувший руку в неприличном жесте, братья Маркс из "Утиного супа" и Луис Бунюэль в тиаре — настоящий патриарх некорректности и эпатажа: его "Золотой век" — самый старый фильм ретроспективы. У испанцев (а также басков — хозяев фестиваля) есть и другие заслуги в этой области. Например, в присутствии автора был показан феноменальный и почти неизвестный фильм "Приход" (в наркотическом смысле слова) Ивана Зулуэты, которого называют Prince Charming и который, сняв этот галлюциногенный шедевр о вампирических свойствах целлулоидной пленки, перешел к почти полному затворничеству. Его появление на фестивале само по себе стало сенсацией, тем более когда затворник посетил просмотр двух классических фильмов-скандалов.
Один из этих фильмов называется Dick, что мягко можно перевести как "Член" и состоит из монтажа различных индивидуальных воплощений детородного органа. Выглядят представленные на обозрение сморщенные пенисы, надо сказать, крайне убого, а за кадром об их достоинстве с блистательным комизмом рассуждают около 250 женщин (мужчин для съемок пришлось использовать еще на порядок больше). Второй хулиганский фильм, наполненный каннибализмом и зоофилией,— "Розовые фламинго" Джона Уотерса. Снятый еще в 1972 году, он стал классикой трэша и "культуры ненависти", пришедшей на смену хиппистской идеологии любви. Финальная сцена, где великолепный фрик по прозвищу Divine (Божественная) съедает кусочек свежевыработанного собачьего дерьма, может послужить метафорой современного общества, куда более актуальной и точной, чем те, что тужатся произвести так называемые серьезные художники.