Он не был профессиональным орнитологом, хотя ученые считали Людвига Коха своим коллегой и цитировали его в своих научных трудах. В истории биологии Кох остался самым популярным в Европе коллекционером записей голосов животных, прежде всего птичьего пения, а также предтечей знаменитого цикла документальных фильмов BBC «Жизнь» (Life), премьера которых состоялась в сентябре 2009 года.
Эксперт по записи звуков животных Людвиг Кох
Фото: wildfilmhistory.org
Эксперт по записи звуков животных Людвиг Кох
Фото: wildfilmhistory.org
Дрозд и Бисмарк
В энциклопедиях, биографических справочниках и научных публикациях по истории биологии Людвига Коха часто называют первым человеком, который в 1889 году записал на фонограф пение птиц. Нетрудно посчитать, что Коху было при этом восемь лет. Отец подарил ему на день рождения фонограф Эдисона, купленный на Лейпцигской ярмарке, где в те годы демонстрировались инновационные хиты викторианской эпохи пара и научного прогресса, и мальчик первым делом записал на восковой валик пение их домашнего дрозда.
Записал он не только дрозда, но и других домашних птиц, а также собак, кошек и прочую домашнюю живность. Биографы Коха полагают, что у него дома был небольшой семейный зверинец. Кроме того, мальчик был из очень непростой семьи, и помимо дрозда в клетке он записал еще Бисмарка в отставке. Надо понимать, что фонограф Эдисона — не репортерский диктофон, экс-канцлер должен был сосредоточиться и говорить в раструб граммофона юного Коха.
Его детские записи птичьих голосов были неважного качества даже для фонографа Эдисона и не имели и не могли иметь ценности для науки, но они сохранились и теперь служат документальным свидетельством приоритета восьмилетнего Коха в аудиозаписях птичьего пения. Что же касается первых граммофонных записей голосов птиц, которые стали достоянием ученых и широкой неученой публики, то их в 1900 году сделали пионеры научной фото- и киносъемки дикой природы англичане братья Ричард и Черри Киртоны.
Подробно орнитологическая карьера Людвига Коха описана в работах историка орнитологии Евгения Эдуардовича Шергалина. Они доступны в интернете, написаны прекрасным литературным языком и наверняка будут весьма интересны не только ценителям птичьего пения, но и всем людям, потому что дают яркую картину жизни предвоенной Европы под необычным углом зрения. Если же коротко, то профессионально записью голосов птиц Людвиг Кох занялся в 1928 году.
В этом году он устроился на работу в немецкое отделение британской компании The Gramophone Co. Ltd., основанной одним из изобретателей граммофонной пластинки Эмилем Берлинером, этническим немцем, в 1870 году работавшим в Нью-Йорке. В 1932 году компания объединилась с Columbia Graphophone Company, образовав компанию Electric and Musical Industries Limited (EMI), которая вскоре вошла в «большую четверку» звукозаписывающих компаний, поделивших между собой большую часть мирового рынка грамзаписей.
Птичьи голоса Третьего рейха
В немецкое отделение компании Людвиг Кох пришел с идеей, которая, как говорится, витала в воздухе,— идеей звуковой книги (сейчас это назвали бы мультимедиа или подкастом). К книжке прилагалась граммофонная пластинка. Для самого Коха такие мультимедийные издания были возможностью реализовать свое детское увлечение в настоящей науке, ведь помимо книжек с птичьими голосами для детей и взрослых у ученых-орнитологов появилась возможность делиться с коллегами оригиналами птичьего пения в виде грамзаписей. До этих пор они записывали позывы и пение птиц нотными знаками или даже буквами: «фью-фью-фьюю-ю-ю», «тинь-тинь» и т. д. Про научную точность тут и речи не шло, не говоря уже о популяционных и индивидуальных различиях в птичьем вокале.
В течение четырех лет Кох опубликовал три звуковые книги о животных в сотрудничестве с зоологом Людвигом Хеком (с 1932 года директором Берлинского зоопарка) и орнитологом Оскаром Хейнротом, отцом-основателем науки о поведении животных — этологии (во всяком случае, таковым его считали классики этологии Конрад Лоренц и Николас Тинберген). Вместе с Хейнротом Людвиг Кох издал в 1935 году первую звуковую книгу с записями голосов 25 видов диких птиц Gefiederte Meistersnger («Пернатые мастера пения»), сделанными между 1927 и 1935 годами.
Забегая вперед, надо сказать, что первый из соавторов Коха — Людвиг Хек — был довольно близко знаком с Германом Герингом. Тот приглашал его на охоту и патронировал проекты Хека по воссозданию вымерших животных, в частности знакового персонажа тевтонской мифологии тура. В 1937 году Хек вступил в нацистскую партию, моментально стал профессором, а в 1938 году после «Хрустальной ночи» (еврейского погрома по всей Германии) подписал распоряжение о запрете евреям посещать Берлинский зоопарк. В апреле 1945 года он с женой бежал в американскую зону оккупации в Баварию. А директором Берлинского зоопарка в мае 1945 года, где из почти 4 тыс. животных остался в живых 91 обитатель, была назначена жена Оскара Хейнрота, второго немецкого соавтора Коха, Катарина Хейнрот, тоже орнитолог-этолог. Сам доктор Хейнрот в мае 1945 года умер. Katharina die Einzige (Катарина единственная и неповторимая), как прозвали ее сотрудники зоопарка, руководила им до 1956 года, восстановив его до довоенного состояния.
Билет в один конец
В январе 1936 года Людвиг Кох, уже начавший набирать известность в орнитологических кругах, отправился с лекционным турне в Швейцарию. Как пишут его биографы, «обратный билет» в Германию ему вручил лично Геринг. Но это вряд ли. Даже стараясь выглядеть эстетом и покровителем немецкой интеллигенции, Геринг едва ли подпустил бы к себе близко еврея, выпустившего в соавторстве несколько книжек с пластинками про птичек. Скорее, такую гарантию Коху дал Людвиг Хек, сославшись на знакомство с генералом Герингом.
После одной из лекций в Швейцарии к Коху подошел человек, который сказал, что лекции ему понравились и он уже отправил в рейх благоприятный отзыв о них. Человека звали Вильгельм Густлов, он был членом немецкой нацистской партии НСДАП с 1927 года и вождем швейцарских нацистов. По-немецки его официальная должность звучала так: Landesgruppenleiter der NSDAP-Auslandsorganisation (AO) in der Schweiz, то есть «руководитель национальной группы иностранной организации НСДАП (АО) в Швейцарии», а говоря попросту, он был полпредом Гитлера в Швейцарии.
На следующий день после его разговора с Кохом Густлова застрелил югославский студент-медик Дэвид Франкфуртер, еврей по национальности. Понятно, что Людвиг Кох забеспокоился. Он позвонил директору записывающей компании, своему работодателю в Германии, и напрямую спросил его, стоит ли ему возвращаться в Берлин. Тот по должности был членом нацистской партии, но честно, хотя и обтекаемо, ответил в том духе, что воздух в Швейцарии будет Коху гораздо полезнее.
Похороны Густлова в Германии прошли без эксцессов в отношении еврейского населения рейха, Гитлер в речи на его похоронах ограничился лишь призывом ускорить принятие закона о специальном «еврейском налоге» на собственность. Скандал нацистам был бы лишним, потому что 6 февраля 1936 года состоялось открытие зимних Олимпийских игр в Гармиш-Партенкирхене, а впереди была летняя Олимпиада 1936 года в Берлине. До «Хрустальной ночи» и начала открытых репрессий против евреев в Германии оставалось еще два года. Но Людвиг Кох правильно оценил обстановку: в Германию он не вернулся, эмигрировав в Англию.
Британское гостеприимство
Здесь Людвига Коха встретили более чем доброжелательно. Под свое крыло эмигранта взял сэр Джулиан Хаксли, потомственный биолог, внук Томаса Гексли (традиционное в биологии старое написание фамилии Huxley).А Гарри Форбс Уизерби, основатель и редактор главного британского орнитологического журнала British Birds (1907) и редактор и издатель пятитомного «Справочника британских птиц» (The Handbook of British Birds, 1938–1941), сразу же начал публиковать в своей семейной издательской компании H. F. & G. Witherby Ltd мультимедийные книги Коха по орнитологии.
Сначала в том же 1936 году вышла книга Людвига Коха и Макса Николсона Songs of Wild Birds («Песни диких птиц»), в следующем 1937 году — сразу две книги: More Songs of Wild Birds («Еще больше песен диких птиц») и Hunting by Ear («Охота ухом»). Все три книги продавались в комплексе с грампластинками с записями Коха голосов птиц (первая — с двумя двусторонними дисками, вторая — с тремя). В 1938 году вышла книга Коха в соавторстве с Джулианом Хаксли Animal Language («Язык животных»), к ней прилагался диск Людвига Коха с этими самыми голосами, записанный подразделением EMI компании Parlophone (той самой, которая в начале 1960-х сделала The Beatles всемирно знаменитыми и сама заработала на «битлах» весьма внушительные деньги).
Так в течение первых же двух лет жизни на новой родине Людвиг Кох стал известным человеком в британских орнитологических кругах и в 1938 году получил приглашение от бельгийского короля Леопольда и его матери королевы Елизаветы записать голоса птиц в их королевском парке. Во время войны Кох вел передачи о птичьем пении на ВВС, куда его привел сэр Джулиан Хаксли, и стал известен радиослушателям, то есть всей стране. Его передачи пользовались успехом, они хоть ненадолго отвлекали слушателей от тягот войны. В 1948 году BBC выкупила у Коха все его записи голосов животных, которые легли в основу знаменитой фонотеки живой природы BBC, а сам он был зачислен в штат компании.
Все это в конечном итоге привело к созданию на BBC подразделения живой природы — BBC Natural History Unit. А запись крика большого кроншнепа, сделанная Людвигом Кохом, стала позывными сериала «Жизнь» (Life). Всего Людвиг Кох за свою жизнь записал голоса 171 вида птиц, 65 видов млекопитающих и 10 видов других животных.
Неизвестный Кох
Соавтор первых английских книг Людвига Коха орнитолог Эдвард Макс Николсон, основатель и первый казначей Британского фонда орнитологии (British Trust for Ornithology, финансируемой государством исследовательской программы по изучению птиц Великобритании), вспоминал, что прибывший в 1936 году в Англию Людвиг Кох, оказывается, совсем не знал птиц. Насчет «совсем не знал» Николсон, конечно, шутил. Но ученым-орнитологом Кох, конечно же, не был.
Легко заметить, что, если не считать его детского хобби, записью птичьих голосов он занялся в возрасте 47 лет, а первые его грамзаписи вышли в Германии в виде мультимедийных книг издательства Verlag Knorr & Hirth и Bruhlscher Verlag Giessen, когда Коху шел уже шестой десяток. Сведения о его родителях и предшествующей жизни обрывочные и крайне скудные даже в немецких источниках.
Известно лишь то, что семья была небедная и музыкальная. Людвиг Кох учился играть на скрипке и в родном Франкфурте-на-Майне посещал музыкальный кружок Клары Шуман, вдовы Роберта Шумана и известной пианистки, где он якобы встречался с Листом и Брамсом. С Листом, который умер в июле 1886 года в Баварии, он мог видеться только четырехлетним ребенком. Брамс в ноябре 1894 года действительно прожил несколько дней во франкфуртском доме Клары Шуман, с которой у него был роман в молодости, и на концерте 11 ноября, который он организовал для Клары, 13-летний Людвиг Кох мог слушать в числе прочих гостей его сонаты для кларнета. Но это, собственно, и все, что известно про скрипача Коха.
Потом он вроде бы попробовал себя в сольном пении и даже, как пишут историки орнитологии без ссылок на источники, имел успех. Голос у него действительно был приятный даже в старости, это отмечали слушатели его передач на ВВС (правда, со смешным для англичан акцентом, который в первые послевоенные годы часто пародировали комики в увеселительных заведениях Сохо). Но чем занимался Кох до 33 лет, когда началась Первая мировая война, историкам орнитологии неизвестно. Возможно, ничем. Искал себя, так сказать, в музыке. Но когда началась война, Людвига Коха, хорошо знавшего французский язык, быстро нашло военное ведомство и определило в военную разведку.
В разведке он прослужил всю войну. Чем он там занимался, Кох потом никому не рассказывал. А после Компьенского перемирия в ноябре 1918 года он был одним из руководителей комиссии по репатриации соотечественников из имперской земли Эльзас-Лотарингия, которая по Версальскому договору 1919 года почти целиком отходила Франции. В 1925 году его работа на правительство закончилась, Людвиг Кох стал безработным.
В отличие от предвоенных лет, ему было уже за сорок. Вероятно, и родовой семейный источник доходов если не совсем иссяк, то сильно уменьшился, а с учетом безработицы в Веймарской республике второй половины 1920-х годов прокормиться скрипкой или пением было проблематично. Кох начал искать работу и нашел ее в германском отделении The Gramophone Co., причем творческую работу, которая приносила ему и радость, и приличный оклад содержания.
Так он стал орнитологом — сначала в Германии, потом в Англии. По иронии судьбы его британские покровители-орнитологи в военные годы тоже были разведчиками. Гарри Форбс Уизерби во время Первой мировой войны был лейтенантом отделения военной разведки в Дюнкерке. А Макс Николсон во время Второй мировой войны анализировал информацию при организации морских конвоев через Атлантику и участвовал в планировании операции вторжения в Европу «Оверлорд» в 1944 году.
Музыкальная орнитология
Историкам музыки хорошо известны примеры использования птичьих песен в классической музыке. Кукование кукушки не использовал в своих произведениях только ленивый композитор. Во второй части Пасторальной симфонии Бетховена используется пение соловья, перепела и кукушки (поет мажорную терцию). В его Шестой симфонии песню иволги исполняют гобой и флейта. Тревожные сигналы самца зяблика по темпу, ритму и интервалам совпадают с началом штраусовского вальса «Сказки венского леса». Из русских композиторов чаще других использовал голоса птиц Римский-Корсаков, который специально их записывал и вводил в оркестр. Помимо вездесущей кукушки у него звучат дрозды, иволги, славки, зяблики.
Что же касается чисто научного подхода к пению птиц, то настоящие голоса птиц орнитологи услышали сравнительно недавно и только после того, как это им позволили технологии магнитной записи на пленку. Как писал один из самых авторитетных в нашей стране и в мире орнитологов прошлого века профессор ЛГУ Алексей Сергеевич Мальчевский, птицы редко высвистывают мотивы, безупречные с музыкальной точки зрения. В пении большинства видов преобладают трудно передаваемые глиссандо, дребезжащие трели, посвисты с хрипотцой, различные дифтонги и другие звуки, малопригодные для того, чтобы их использовать в музыке. Песни птиц хороши сами по себе, и слушать их лучше в исполнении самих птиц. При этом лишь немногие напевы в натуральном, птичьем исполнении могут быть корректно отображены нотной записью.
Как показал в 1970-е годы венгерский коллега профессора Мальчевского доктор Петер Сёке, при замедленном воспроизведении голоса многих птиц имеют привычную для нас музыкальную структуру. Замедленная в 8, 16, 32, 64 и даже 128 раз магнитофонная пленка позволяет услышать такие сочетания звуков, которые наше ухо, способное различать лишь 18–20 тонов в секунду, просто не улавливает. Птицы же успевают произвести их в несколько раз больше. Даже самые поспешные их щебетания, которые из-за большой частоты звуков — 100–400 раз в секунду — мы не успеваем расчленить на составные части, в замедленном воспроизведении могут звучать вполне музыкально.
Также при замедленном движении пленки звучание переходит в более низкий, более привычный для нас регистр. И даже гоготанье гуся превращается в красивое сочетание звуков с правильными музыкальными интервалами (квартами, квинтами и т. п.). Такой способ анализа птичьих голосов, названный методом «акустического микроскопа», позволяет достаточно точно записывать нотами голоса многих птиц и изображать их соответствующими мелограммами. Но главное — он открывает совершенно новый мир звуков, который существует на нашей планете с юрского периода и к которому мы до сих пор глухи.
В 1970–1980-е годы научный мейнстрим исследований птичьих голосов прошел мимо него, даже не оглянувшись. Ученые были увлечены перспективой расшифровки птичьих разговоров, примеривая к ним собственный интеллект и чувство прекрасного, точно так же, как это делалось в отношении муравьев, пчел, дельфинов, приматов. Только результат во всех случаях был и пока остается один и тот же — его полное отсутствие.
Ученых понять можно. При чем тут музыка? Птицам надо объяснить на их языке, что летать над аэропортами нехорошо, а расклевывать рекордные урожаи зерновых вообще возмутительно, ведь это важная часть нашего экспорта. Только пока это не очень получается и едва ли получится. Как недавно выразился в одной из своих публикаций очень толковый этолог из МГУ: «Язык этот (язык животных.— “Ъ-Наука”) — не язык в нашем привычном смысле, и разговор у них — это совсем не то, что разговор у нас, да и вообще они — животные».
Вот и выходит, что дилетант в орнитологии немецкий музыкант и коллекционер голосов животных Людвиг Кох был в гораздо большей степени профессиональным ученым, чем может показаться с первого взгляда.